Краткая история Латинской Америки

Самая известная экологическая проблема Латинской Америки со времен холодной войны касается тропических лесов. Значительная часть Амазонии уже была уничтожена к моменту, когда о проблеме заговорили в конце 1980-х, но она огромна и до сих пор занимает примерно треть национальной территории Бразилии, а также часть Венесуэлы, Колумбии, Эквадора, Перу и Боливии. Это и до сих пор самый большой тропический лес в мире. Человеческая деятельность практически не затрагивала амазонский лес до 1960-х, если не считать разрозненных поселений коренных жителей и немногих поселенцев вдоль крупных рек – по большей части потомков сборщиков каучука, осевших здесь в начале XX века. Затем, в 1960-х и 1970-х, бразильское военное правительство один за другим развернуло здесь крупные проекты развития, финансируемые Всемирным банком, вырубая леса, прокладывая дороги, подготавливая и продвигая масштабные горнодобывающие разработки (железо, золото, марганец, никель, медь, бокситы), которые обнажили и разбили землю, возводя гигантские плотины гидроэлектростанций, затапливая тысячи квадратных миль. Высокотоксичные ртутные отходы, побочный продукт добычи золота, тоннами попадали в воды Амазонки. Военное правительство Бразилии особенно стремилось заселить отдаленные пределы страны – регионы, которые оно считало угрозой безопасности, – «настоящими бразильцами», а не коренными народами. В эквадорской Амазонии бурение нефтяных скважин принесло немыслимые разрушения, а лесные племена вымерли от болезней, причем некоторые – всего за несколько лет.

Тем не менее правительства Бразилии и Эквадора были полны решимости эксплуатировать ресурсы Амазонии. В конце концов, как они отметили, богатые сельскохозяйственные угодья Среднего Запада США когда-то были в основном покрыты лесами и населены коренными народами. Но тропические леса не похожи на другие. Эта система, эта среда обитания, одна из старейших в мире, обладает биоразнообразием, не имеющим аналогов нигде на планете. Уникальная широкая сеть симбиотических отношений делает организмы тропических лесов сверхспециализированными и взаимозависимыми. Эта взаимозависимость, в свою очередь, делает экологию тропических лесов исключительно хрупкой. Когда вырубаются большие площади леса, несколько видов деревьев вырастают вновь, но первоначальное биоразнообразие безвозвратно утрачивается. Другая причина уязвимости этой системы связана с тем, насколько тонка амазонская почва. Если лишить ее защитного древесного покрова, проливные дожди размоют ее почти мгновенно. Кроме всего прочего, это означает, что расчищенная земля быстро становится практически бесполезной.

В 1980-х, когда ежегодно в облаках дыма размером с Бельгию исчезало около 6 000 квадратных миль леса, катастрофические последствия освоения Амазонки стали очевидны. Рондония – западный штат, граничащий с Боливией, – была великолепным образцом сельскохозяйственной колонизации бразильского правительства. Бедняки-переселенцы из других частей Бразилии каждый год прибывали сотнями тысяч. Но даже когда им выделялись земельные участки, амазонская колонизация редко давала результаты. Потенциальным колонистам хватало решимости, но не подготовки, и в любом случае менее десятой части Рондонии подходило для сельского хозяйства. При демократических правительствах после холодной войны разрушения замедлились, но не прекратились. Большинство поселенцев сдались всего через два-три года, но их участки часто скупали богатые владельцы ранчо.

Большая часть вырубки лесов в Амазонии приходится на скотоводство, требующее много земли, но мало людей. Владельцы ранчо, чаще всего крупные дельцы, для которых скотоводство – это бизнес, а не образ жизни, живут в городах, работают в кондиционированных офисах, оставляя хозяйство наемным управляющим. Они покупают огромные участки земли, расчищают их бульдозерами, выводят на них скот, пока деградировавшая почва и чахнущие кустарники не перестанут поддерживать даже его, затем продают землю и уезжают. В конце концов, они занимаются бизнесом, чтобы зарабатывать деньги. Новые националисты рассчитывают использовать мотив получения прибыли для достижения социальных целей, но эти проекты пока существуют в основном на бумаге.

Между тем все до единого бурно развивающиеся добывающие предприятия, число которых в последнее время еще выросло, оставляют экологический след и ставят вопросы устойчивости. Даже «зеленая революция» – примечательный соевый бум в Бразилии – похоже, слишком ресурсоемка, чтобы продолжаться долго. Глобальный капитализм в Латинской Америке, как и везде, действует на краткосрочной основе.