Краткая история Лондона

Самый потрясающий пример новой малоэтажной идеологии представляет собой лондонский «новый город», построенный на болотах Темзы к западу от Гринвича, в Темзмиде. Это была первая попытка СБЛ возвести модернистский Барбикан-на-воде (Barbican-on-the-water). Комплекс, строительство которого началось в 1965 году, состоял из бетонных квартир, расположенных вокруг яхтенной гавани. Он был рассчитан на 60 000 человек; треть домов были частными. Проект повторял бруталистскую эстетику Барбикана, которая посреди луга на берегу Темзы выглядела чужеродно. Повторены были и ошибки, допущенные когда-то Советом графства Лондон при застройке владения Беконтри: о транспорте, магазинах и прочей инфраструктуре никто не подумал. Первые этажи были объявлены нежилыми из-за риска затопления при наводнении.

Изолированное положение комплекса далеко от мостов через Темзу сделало спрос со стороны арендаторов весьма низким, и в трети квартир поселились недавние иммигранты. В Темзмиде Стэнли Кубрик снимал свою антиутопию «Заводной апельсин». В 1972 году количество жильцов в планах снизили до 45 000 человек, а позже весь проект передали строительному тресту Peabody. Даже полвека спустя центральная торговая зона Темзмида имеет унылый вид. Никаких яхт в гавани нет, там плавает только мусор; правда, построена викторианская часовая башня, призванная, видимо, придать этому месту больше бодрости. У истоков Темзмида стояло не человечное городское планирование, а архитектурные фантазии. В 2019 году фонд Peabody планировал, что ему придется потратить миллиард фунтов стерлингов на новый центр Темзмида в надежде вдохнуть новую жизнь в эту часть Лондона, которая когда-нибудь будет расширена до размеров Вестминстера.

Еще одна попытка создания нового центра притяжения была предпринята новым боро Кройдон. В 1965 году инициативный лидер кройдонского совета Джеймс Маршалл разработал план того, что должно было в его мечтах стать «мини-Манхэттеном пригородов» (или по меньшей мере мини-Аберкромби). Он построил столько же офисов, сколько за то же время было возведено в целом Бирмингеме, усеял новый центр района автострадами и подземными переходами. Несмотря на эту целеустремленную деятельность, домам не хватало архитектурного вдохновения, и результат всего этого был неубедителен. Кройдон не привлекал население сохранившимся историческим центром, в отличие от таких пригородов, как Илинг и Ричмонд. Во всяком случае, хотя бы в этом уголке Лондона попытались отдать должное планированию застройки.

Будущее в прошедшем

Пускай новая архитектура Лондона в 1960-х годах и не смогла отреагировать на революцию в городской культуре, зато в это время была заложена основа для возрождения иного рода. В 1967 году политик-тори Дункан Сэндис внес в парламент законопроект, дающий местным советам право наносить на карту так называемые заповедные территории. Закон о публичном благоустройстве уполномочил их объявлять те или иные кварталы зоной архитектурного или исторического значения, внутри которой можно было запрещать или регулировать застройку (предположительно с уклоном в сторону запрета).

Вскоре заповедные зоны Сэндиса охватили всю столицу, явно жаждавшую, чтобы кто-нибудь навел порядок. Через десять лет они были уже в каждом лондонском боро, за исключением Баркинга. К 1975 году их было двести пятьдесят, в основном в бывших георгианских и ранневикторианских кварталах. В конце концов ими была охвачена большая часть жилых кварталов Вестминстера, Кенсингтона и Челси, немалая часть Кэмдена и Ислингтона, а отдельные заповедные пятна имелись во всей столице. Заповедным зонам предстояло оказать более серьезное влияние на внешний вид Лондона, чем любому другому инструменту планирования в его истории. Не к чести лондонского правительства, два самых полезных новшества в Лондоне второй половины XX века – то, о котором идет речь, и закон Набарро 1956 года о чистом воздухе – были введены по инициативе отдельных членов парламента, а не правительства и не администраций городов или графств.