Краткая история Лондона

Теперь у Лондона имелось пространство хотя бы для скромного государственного церемониала, хотя для этого и потребовалось прокладывать обходной маршрут вместо кратчайшего пути от дворца до Парламент-сквер по Бердкейдж-уок. Кроме того, улица Мэлл оказалась чужеродной вставкой в продуманно-непринужденный ландшафт Нэша. Кроме всего прочего, при прокладке улицы никто не посмел нарушить целостность частных и королевских садов от Мальборо-хауса до Ланкастер-хауса, включая Сент-Джеймсский дворец. До сих пор эти особняки и дворцы выходят на парадную улицу задами, как будто у их обитателей есть дела и поважнее.

Еще один лондонский памятник превратился почти что в фарс. Суть идеи состояла в том, чтобы привести в действие план, долго пребывавший в неопределенном состоянии, – план сноса трущоб Клер-маркет вокруг Олдвича и замены их бульваром в парижском стиле, идущим к северу, в направлении Холборна. Из единственной сохранившейся округи допожарного Лондона (которая могла и должна была быть сохранена и отреставрирована) было выселено 3000 человек. Сохранилось всего одно здание – лавка древностей на краю рынка, возле Линкольнс-Инн-филдс. Именно эта лавка послужила источником вдохновения для одноименного романа Диккенса и, по его словам, «представляла собой одно из тех хранилищ всяческого любопытного и редкостного добра, какие еще во множестве таятся по темным закоулкам Лондона, ревниво и недоверчиво скрывая свои пыльные сокровища от посторонних глаз»[135]. Сегодня она принадлежит Лондонской школе экономики, которая, судя по всему, пребывает в растерянности, не зная, что с этим активом делать.

Новая дорога, получившая название «Кингсвей» – «королевский путь», – потерпела коммерческое фиаско. Ее нельзя было провести насквозь через Сомерсет-хаус, чтобы достичь набережной, и только трамвайный (ныне автомобильный) туннель связывал ее с рекой. Когда в 1905 году новый король Эдуард VII пришел на открытие улицы, он обнаружил, что проезжая часть завалена щебенкой и строительными ограждениями. На фотографиях он едет верхом, словно посещая театр военных действий. Новый Олдвич, призрак древнего Лунденвика, закончили застраивать только в 1930-х, а застройщики Кингсвея в поисках арендаторов обратились к организациям, которые служат спасательным кругом для всех незадачливых лондонских застройщиков, – государственным конторам. Это, конечно, были отнюдь не парижские Елисейские Поля, и Кингсвей стал последней абсолютно новой улицей в центре Лондона вплоть до туннеля под Гайд-парком, проложенного в 1962 году. Холборн всегда был «ни рыба ни мясо», оставаясь районом, затерянным между двумя «городами» в составе Лондона.

Новый век – новый стиль

В остальном Лондон, вступивший в эпоху эдвардианской помпы, продолжал обновление своей георгианской ткани, начатое поздними викторианцами. И делал это беспощадно. В то время никто еще не задумывался об уважении к прошлому, не говоря уже о его бережном сохранении. Кампания по массовому сносу продолжалась еще полвека. Даже культовые сооружения не были неприкосновенными. В Сити было разрушено семнадцать церквей работы Кристофера Рена; на освобожденном месте выросли в основном здания банков. Только освященные традицией ливрейные гильдии сохранили свои старинные «залы». В остальных местах по истечении периода аренды собственники как с цепи сорвались. В период бума с 1890 по 1910 год основные магистрали Лондона были перестроены практически полностью.

В отношении стиля наблюдалось желание двигаться прочь от домашнего и безмятежного голландского стиля и стиля Возрождения времен королевы Анны. Этот архитектурный язык казался слишком скромным для великой империи. Но куда именно двигаться, было неясно. Архитектор Джон Брайдон призвал патриотически вернуться к любимцам Хогарта – Кристоферу Рену и Джону Ванбру, чье английское барокко «в достаточной мере установилось в качестве национального стиля, понятного всей стране». Брайдон даже объявил барокко «стилем будущего» и подкрепил это внушительным правительственным зданием, выходящим на Парламент-сквер.

В конечном итоге оказалось, что сойдет все. Результаты проведенного Эндрю Смитом исследования архитектуры Лондона на рубеже веков говорят о буйстве эклектики, доходящей до неразборчивости. Так, Смит перечисляет церкви, все еще построенные в строгом готическом стиле, например церковь Святой Троицы на Слоун-стрит (построена в 1888 году), богато украшенную в стиле движения «Искусств и ремесел»[136], а далее упоминает отель «Ритц» (Ritz; 1903) в духе французского Ренессанса, Вестминстерский собор в византийском стиле (1895), магазин «Селфриджс» (1908) в духе американской неоклассики, фламандскую ратушу Мидлсекса на Парламент-сквер (1913) и Новый Скотланд-Ярд (1887) в стиле шотландских баронов.