Краткая история. Монголы

Растущие мощь и влияние Тэмуджина вкупе с тем, что его люди ради верности вождю были готовы презреть родоплеменные связи, вызывали все больше подозрений у многих традиционных вождей. И когда он выступил с предложением двойного брачного союза между своим старшим сыном Джучи и дочкой Ван-хана, с одной стороны, и одной из своих дочерей с сыном Ван-хана Нилха-Сангуном – с другой, это сочли дерзкой попыткой захватить власть над кереитами, а значит, и над всей Евразийской степью. Предложение гневно отверг и сам Сангун. Тэмуджин понял, что уже не пользуется привычной популярностью. В результате в момент схватки с Джамухой Тэмуджин внезапно лишился львиной доли поддержки, на которую рассчитывал. В 1203 году, через год после победы над татарами, Тэмуджин обнаружил, что собирает остатки своих поверженных войск на берегах Балджуны, которую Ратчневски локализует в юго-восточной части Монголии, у границ империи Цзинь [9]. Многие бывшие друзья и союзники перешли теперь в стан врагов из зависти к его растущим успехам.

Сбор сохранивших верность сторонников в Балджуне после оглушительного поражения 1203 года мог выглядеть как предсмертная агония Тэмуджина. На самом деле все было наоборот. Те, кто принес клятву в Балджуне, стали ядром империи Чингисидов, теми, чья верность была испытана и стала неоспоримой. Тэмуджин поклялся сам, пообещав разделить плоды предстоящих битв, горькие наравне со сладкими, со всеми, кто приобщился к завету. Он поклялся «стать как [грязные] воды Балджуны» [10], если нарушит свое слово. Балджуниты, или «пившие грязную воду», позже были отмечены самыми высокими наградами, и факт присутствия в Балджуне всегда с гордостью упоминается в биографиях.

В биографии Хваджа Джафара перечислено только девятнадцать давших обет князей (ноят), хотя присутствовало много разных воинов, в том числе киданей, кереитов, тангутов и мусульман. Хваджа Джафар был торговцем-мусульманином из Хорезма, который лично присутствовал в Балджуне и сослужил Тэмуджину неоценимую службу в качестве разведчика [11]. В «Сокровенном сказании» упомянут еще один мусульманин, Хасан Сартак, который, по описанию, прибыл от онгутского Алахуш-дагитхури на белом верблюде, перед которым гнал тысячу кастрированных баранов, надеясь обменять их на беличьи и собольи шкуры[83] [12].

Вполне вероятно, что перед нами тот же Хасан Хаджи, которого Джувейни называет в числе убитых в Отраре членов мирной делегации Чингисхана, направлявшейся к хорезмшаху для установления торговых отношений между двумя сторонами[84]. Великие почести ожидали в дальнейшем тех, кто остался с Чингисханом на озере Балджуна.

В последующих схватках с врагами (многие из которых были когда-то друзьями, но воспротивились его приходу к власти) все они были опрокинуты, оставив Тэмуджина фактическим правителем степи. Ван-хан был застигнут врасплох и в суматохе убит найманским лучником. Его сын Сангун бежал в Тибет, но спустя некоторое время был обнаружен и убит в районе Кашгара и Хотана[85]. Успех нападения Тэмуджина на своего старого союзника Ван-хана Тоорила был во многом обеспечен разведданными, которые предоставил ему брат Хасар. Он пошел на великие жертвы ради того, чтобы предупредить брата, и это было оценено по достоинству на церемонии награждения во время курултая 1206 года.

Падение могущественного кереитского царства, известного на Западе благодаря ассоциации с пресвитером Иоанном[86], не сопровождалось массовыми убийствами, как в случае с татарами и тайджиутами. Главный полководец кереитов был помилован, заслужил похвалу за храбрость и преданность своему падшему вождю, а кереитские принцессы получили в мужья соответствующе высокопоставленных воинов из числа командующих и родственников Чингисидов. Малолетняя внучка Ван-хана Докуз-хатун была вначале отдана Толую, но их брак так и не был заключен, и в итоге она стала главной женой хана Хулагу, первого ильхана иранского государства Хулагуидов. Руку легендарной Сорхахтани-беки, младшей дочери Джаха-Гамбу, дяди Ван-хана, также заполучил Толуй, но наибольшего влияния она добилась уже после смерти мужа в 1233 году, будучи вдовой и матерью трех или даже четырех царей.

Тэмуджин еще не был бесспорным правителем степи, но, заняв трон Ван-хана, позволил себе расставить некоторые властные ловушки. Он призвал всех, кто все еще сопротивлялся его воцарению, склониться перед своей волей. В посланиях, которые были разосланы главам племен, утверждалось не только что их прежний статус и права вождей будут по-прежнему соблюдаться, если они покорятся Тэмуджину, но и то, что его правление знаменует начало новой эры справедливости, законности и великодушия. Он обещал отменить старые, исчерпавшие себя обычаи, такие как кража и прелюбодеяние[87], и ввести новое, обязательное для всех законодательство. Все, кто немедля подчинится его воле, победят. Те, кто окажет сопротивление, будут уничтожены.