Краткая история. Монголы

Однако в 1206 году не только его двоюродные братья отреклись от своих наследных прав, признав Тэмуджина своим ханом, но уже конфедерация евразийских кочевых племен, объединившихся вместе как Йекэ Монгол Улус, или Великий монгольский народ, официально объявила о своем единстве под властью Чингисхана. Это была конфедерация, которую даже китайцы были готовы признать официально, дав ей имя Да Мэнгу го[98]. Правда, де Рахевильц в фундаментальном комментированном переводе «Сокровенного сказания» указывает, что фактически Чингисхан продолжал называть свое единое государство просто Монгольским улусом, а более пышный титул, который с 1210 года использовали китайцы, был калькой с имени Да Цзинь го (Великое государство Цзинь).

Курултай 1206 года единогласно даровал Чингисхану, яростному хану Монгольского улуса, мандат на проведение фундаментальных реформ и распределение должностей без учета племенных связей. Он немедленно воспользовался этим правом, назначив на высшие посты тех, кто был наиболее верен ему в длительный период трудностей и лишений. В «Сокровенном сказании» содержится исчерпывающий перечень всех, кто был удостоен высокой должности или титула, важного поручения или иной традиционной награды (например, освобождения от наказаний). Было объявлено о назначении девяносто пяти полководцев-тысячников. Мухали получил титул «Князя Государства»[99]. Джэбэ-нойону (чье прозвище означает «Стрела») было поручено отследить Кучлука, беглого найманского князя. Корчи за точные пророчества был награжден тридцатью женщинами по своему выбору. Шиги-Хутуху, шестой по счету, младший (приемный) брат Чингисхана, получил освобождение от наказаний за девять преступлений, а также стал главным судьей и хранителем Синего реестра решений хана. Несомненно, автор «Сокровенного сказания» хотел подчеркнуть, что Чингисхан без промедления вознаграждал своих помощников и никогда не забывал добрых дел[100].

На самом деле «Сокровенное сказание» не скупится на подробности, повествуя об устройстве государства и армии. Монголов часто обвиняют в том, что они не имели ни малейшего интереса к организации своей державы, предоставив управление империи китайским и персидским прислужникам. Это мнение не подтверждается содержанием анонимного «Сказания», которое, очевидно, было написано теми и для тех, кого весьма занимали тонкости управления и бюрократии.

Чингисхан хорошо понимал слабые и сильные стороны тюрко-монгольских племен. Он знал, что преданность своему вождю и племени (зачастую излишне яростная и эмоциональная) является не только источником силы, но и их наибольшей слабостью. Ему нужно было немедленно позаботиться об этом, дабы избежать участи столь многих своих предшественников, сгинувших без следа в горниле межплеменных войн. Некогда собственное племя оставило его, а теперь его окружали фанатично преданные сторонники, которые также отказались от своих племен. Он знал, что для победы ему нужны две вещи: преданность и средства для ее оплаты.

Чингисхан не испытывал иллюзий по поводу того, что армию можно напитать и воспламенить одной харизмой. Чтобы обеспечить начальную верность, он создаст новое племя, высшее племя, к которому будут принадлежать все его последователи, прошлые и будущие, которое будет построено и организовано по новой решетчатой схеме, ядром которой станет его собственная семья. Кирпичиками его нового племени будут отдельные семьи, группами по десять семей, которые будут давать клятву верности не былым племенам, а вождю группы и друг другу. Каждая единица из десяти (арбан), в свою очередь, будет частью более крупной группировки из ста семей (джагхун), которая войдет в тысячу (мянган). Высшей единицей было подразделение в 10 000 человек (тумэн), главы которых назначались лично Чингисханом. Одним ударом он отменил старую систему племен, из-за которой история степи поколениями топталась на одном месте.

Дурная слава, которая преследовала новоизбранного правителя Евразийской степи вместе с объединением племен, которое он возглавлял, восходит к ранним завоеваниям, а также к некоторым пристрастно отобранным изречениям (билигам) Чингисхана этого периода. Один из печально известных билигов нередко используется для демонстрации якобы истинных слов и мыслей повелителя степи, хотя и не объясняется, почему именно этот пример довольно бессердечной бравады должен быть более достоверным, чем многие взвешенные и мудрые слова, также зафиксированные в источниках. Этот билиг – спор о радостях жизни. Боорчу и другие спутники Тэмуджина говорили об удовольствии, которое они получали от весенней соколиной охоты. Но для Чингисхана этот вид удовольствий был ничем по сравнению с радостью завоевания. Необдуманные слова, сказанные, несомненно, в возбужденном состоянии после победы. Именно по ним многие предпочитают судить о нем: