Краткая история. Монголы

Джамуха и Сангун поняли, какой куш поставлен на карту, и Сангун, как известно, заявлял: «Если он выйдет [победителем], наш улус будет его, а если мы выйдем [победителями], его улус будет нашим!»[88] Сангун решил бежать, но Джамуха предпочел объединиться с найманами, под знаменами которых собралось множество недовольных и обездоленных племенных вождей, в надежде, все более тщетной, остановить возвышение Тэмуджина. Найманами руководила Гурбэсу-хатун, высокомерная женщина, приходившаяся их номинальному лидеру Даян-хану одновременно женой и мачехой[89]. Она презрительно отзывалась о монголах как о грубых и неотесанных выскочках:

Костюм у монголов невзрачен на вид,
От них же самих нестерпимо смердит.

Пожалуйста, подальше от них! Пожалуй, что их бабы и девки годятся «еще доить у нас коров и овец, если только отобрать из них которые получше да велеть им вымыть руки и ноги!»[90].

Затем она передала сообщение Тэмуджину с предупреждением о том, что ему грозит опасность потерять свои сагайдаки (колчаны)[91]. Видимо, ожидая тяжелого противостояния, Тэмуджин разбил свою армию на отряды с числом воинов, кратным десяти, что стало отличительной чертой вооруженных сил Чингисидов, а также использовал различные хитрости и уловки, приняв во внимание превосходство сосредоточенных против него сил. Он создал полк, состоящий из элитных войск, обязанностью которых была защита его самого как в битве, так и в мирное время. Два события определили судьбу Даян-хана. Первым было то, что его сын Кучлук с презрением отверг осторожную тактику своего отца:

Разве не трусости ради своей
Так разглагольствует баба Таян,
Та, что подальше еще не ходила,
Нежели до-ветру баба брюхатая.
Дальше еще и не хаживал он,
Нежели в поле теленок кружоный[92]

.

Однако решающим оказалось бегство Джамухи с поля боя и отступничество многих тюрко-монгольских войск, заключивших тактический союз с найманами. Победа Тэмуджина была полной, и только Кучлук с некоторыми из своих ближайших последователей смог избежать кровавой расправы. Тэмуджин заявил права на руку Гурбасу-хатун и, согласно «Сокровенному сказанию», насмехался над ее былыми речами: «Не ты ли это говоришь, что от монголов дурно пахнет? Чего же теперь-то явилась?»[93]

Повесть о кончине Джамухи в «Сокровенном сказании» крайне романтизирована, а версия Рашид ад-Дина, вероятно, слишком сильно окрашена неодобрением, которое испытывал этот государственный деятель по отношению к Джамухе. В «Сокровенном предании» Джамуха отказывается от предложенной Тэмуджином пощады. Вместо этого пленный побратим умоляет лишь казнить его без пролития крови и похоронить на возвышенности, дабы он мог после смерти наблюдать за своим дорогим братом и защищать его, а мертвые кости его «будут потомкам потомков твоих благословеньем во веки»[94]. Рашид ад-Дин подтверждает колебания Тэмуджина при мысли о казни побратима собственными руками и говорит, что великий хан поручил эту грязную работу Отчигин-нойону; хотя ранее в тексте он цитирует еще одну версию, по которой Джамуха терпит мучительнейшую казнь, в ходе которой ему отрывают одну за другой все конечности[95]. Тем не менее оба рассказа подчеркивают, что, лишая Джамуху жизни, Тэмуджин действовал строго в соответствии с законом [13].

ВЕЛИКИЙ КУРУЛТАЙ 1206 ГОДА

В знак признания достижений Тэмуджина и для утверждения его в качестве правителя тюрко-монгольских народов в год Тигра (1206) был созван Великий курултай. Он проводился у истоков реки Онон на горе Бурхан-Халдун, где по преданию, находился первый дом серо-голубого волка и красно-желтой лани, от мифического союза которых произошли якобы все степные народы. Главы всех кланов и племен Евразийской степи, «люди девяти языков» [14], «люди войлочных шатров»[96] [15] прибыли на курултай, где подняли белый штандарт с девятью хвостами и присвоили Тэмуджину титул Чингисхан (яростный или жестокий хан) [16]. Ранее, в 1202 году, Тэмуджин уже был объявлен Чингисханом его двоюродными братьями: Алтаном, Кучаром и Сача-беки, которые обещали:

Жен и дев прекрасных добывать,
Юрт, вещей вельмож высоких,
Дев и жен прекраснощеких,
Меринов статьями знаменитых брать
И тебе их тотчас доставлять[97]

.