Краткая история. Монголы

Мостоуфи утверждает, что Узбек получил приглашение от кипчакского вождя, полководцев и влиятельных лиц, которые обещали ему «удачный исход в том случае, если он придет в Иран и принесет им войну». Однако, когда Чопан и молодой иранский шах объединились против надвигающейся угрозы, Узбек не стал дожидаться разгрома и, оценив шансы, отступил.

Многое из того, что известно об этом хане, происходит из хроники Ибн Баттуты, который описывает гостеприимство, оказанное ему при посещении двора Узбека в 1330-х годах. Там он увидел «большой город, движущийся с своими жителями; в нем мечети и базары да дым от кухонь, взвивающийся по воздуху»[176]. Ибн Баттута был внимательным и дотошным наблюдателем, и рассказы о его путешествиях дают нам множество сведений о мелочах придворной жизни и церемоний (а Узбек, кажется, особенно любил изысканный этикет и церемонии).

Ибн Баттута подробно описывает церемонии пития, приготовления к усаживанию, устройство палаток (внутри и снаружи), здоровье некоторых придворных и даже тип влагалища главной жены. Он окидывает все вокруг проницательным, оживленным и заразительно-любопытным взглядом. Конечно, он жалуется на то, что, несмотря на обильную пищу и «меха с кумысом», «эти тюрки не знают ни (обычая) отвода помещения приезжему, ни отпуска (ему) продовольствия»[177], но также комментирует контраст между хорошим поддержанием почтовых дорог на монгольской территории и разбитыми дорогами под управлением греков[178]. Он описывает столицу, как «(один) из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины… переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами»[179].

Процветание, коему Ибн Баттута был свидетелем, и щедрость, которой он смог насладиться, обусловлены тем, что Узбек поощрял торговлю со своими соседями не только на востоке, но и на западе. Каффа и итальянские торговцы Крыма открыли путь через Черное море, а великий князь Иван сделал Москву воротами в Европу. Первая из великих русских ярмарок стала ежегодной: для купцов, которые туда стекались, построили 70 постоялых дворов. Налоги и сборы с ярмарки приносили Ивану 7200 фунтов серебра.

Как ни странно, говорят, что русская пословица «Близ царя – близ смерти» возникла во время правления Узбека. В то время как Иван был единственным русским князем, который бестрепетно ездил к ханскому двору, в Европе у Узбека была репутация гораздо более доступного царя. Папа Бенедикт XXII питал большую надежду обратить его к истинной вере, и Узбек был рад допустить миссионеров в регионы, граничащие с Черным морем. Осетин обратил в христианство монах Иона Валент[180]. Папа наслаждался безопасной перепиской с Узбеком, его сыном и христианской женой Баялун, что свидетельствует о вполне прагматичном подходе хана к политике, который позволил его правлению стать самым процветающим периодом в истории Золотой Орды.

Джанибек (прав. 1342–1357)

Джанибек, сын и преемник Узбека, воздвиг свой трон на крови и правил при шумном ропоте подданных. Он умертвил своих братьев – нового хана Тинибека и второго соперника Хызыра, а затем настоял на том, чтобы на его коронации присутствовали все его вассалы [18]. Несмотря на некоторые привлекательные для его подданных действия (например, он принял от русского духовенства первый платеж в размере 600 рублей «вместо налога»), Джанибек предпринял ряд карательных налетов на польской границе и чрезмерно резко отреагировал на незначительные события в Крыму.

Генуэзцы в Крыму начали поигрывать экономическими мускулами. Когда в 1343 году столкновение с участием итальянцев переросло в военные действия против войск Джанибека в Крыму, венецианцы и генуэзцы объединились, чтобы противостоять армии Джучидов. Было приказано свернуть все итальянское присутствие в Тане, на берегу Азовского моря, а военные столкновения нарастали. Джанибек, возможно, сознательно усердствовал, чтобы найти оправдание для ограничения растущей автономии итальянских купцов в Крыму, и попытаться обуздать якобы агрессивное поведение, по его мнению, зарвавшихся иноземцев.

В 1344 году генуэзцы начали полномасштабное наступление на силы Джучидов, осаждавшие Тану, что привело к потере Джанибеком 15 000 солдат, а также всех осадных орудий и катапульт. В ответ на это Джанибек приказал забросить к защитникам Таны тела его погибших воинов, которые, по слухам, были заражены бубонной чумой. Это ускорило неумолимый приход Черной смерти в Европу. «Они [татары] приказали, чтобы трупы были помещены в мангонели, и забросили их в город в надежде, что нестерпимое зловоние убьет всех внутри» [19]. В течение нескольких месяцев вражда была забыта во имя торговли, и восстановилось предвоенное положение. Сошлись на том, что налоги будут увеличены с умеренных 3 % до все еще умеренных 5 % [20].