Краткая история. Монголы

Абага-хан внезапно умер от белой горячки, оставив трон своему брату[228], несмотря на то что его своенравный сын Аргун пользовался большой поддержкой. Часто утверждается, что правящие монгольские эмиры обратились против Ахмеда Текудера и в итоге низложили третьего ильхана и сына Хулагу из-за того, что тот проповедовал ислам. На самом деле иранское духовенство поддерживало нового правителя не более, чем эмиры, и, по существу, до сих пор первым ильханом-мусульманином считается Газан-хан.

Духовные лица Ирана считали исламские практики Ахмеда крайне постыдными, и нет никаких доказательств того, что он прошел формальный обряд обращения или получил какое-либо наставление о религии, ее тонкостях и обрядах. В религиозных обрядах ему ассистировали две крайне подозрительные фигуры – шейх Камал ад-Дин Абд ар-Рахман и одурманенный гашишем каландар Ишан Хасан Манголи, а государственными делами занимались его мать Кутуй-хатун и эмир Асик.

Вопреки советам военных Ахмед отправил шейха в составе посольства в Каир, чтобы тот встретился с султаном Калауном (прав. 1279–1290). Мамлюки не ответили и не вернули посла-шейха, который умер в Египте. Своего брата Конгуртая, «мудрого и мощного кипариса» [20], Ахмед казнил по обвинению в сговоре с его племянником Аргуном. Это дало повод для активных действий, и в 1284 году Ахмед был схвачен силами, преданными его племяннику Аргуну, а затем казнен тем же образом, каким он умертвил своего брата – ему сломали позвоночник. Престол перешел к Аргуну, и это решение фактически поддержал Хубилай. Еще одним событием, настроившим влиятельных высокопоставленных лиц против Ахмеда, стала реабилитация братьев Джувейни – могущественных людей, имевших влиятельных врагов, и казнь их главного противника Маджд ал-Мулька Йезди. Ахмед не имел развитого политического чутья, чтобы маневрировать между различными соперничающими группировками в своем окружении и манипулировать ими.

ВТОРОЙ ПЕРИОД

Второй период в истории государства Хулагуидов относится к эпохе нестабильности, начавшейся с восшествием на престол Ахмеда. В Иране нарастал экономический и социальный хаос, особенно усилившийся в правление Гайхату, который обеспечил Рашида ад-Дина достаточной поддержкой, сделав его положение неуязвимым. До самого последнего времени политический портрет главного министра при султане-реформаторе и защитнике ислама, нарисованный им же, не ставился под сомнение. Начиная с 1282 и до 1295 года, когда на трон взошел молодой Газан, нарастали трудности, а уровень безопасности снизился до предела.

Эти тяжелые времена продолжались и в правление хана Аргуна, который никогда не придерживался типичных для Толуидов позиций с энтузиазмом и убежденностью прочих князей. Обвинения в том, что он подпитывал чувство антагонизма по отношению к мусульманам и своим персидским подданным, в целом неоправданны и зачастую не имеют под собой основания. К сожалению, память о нем навсегда омрачена его поступком в отношении братьев Джувейни, которых он приказал казнить в своем присутствии, поверив клевете и лжи их противников. Однако Аргун был сильным правителем и резко отличался от двух своих преемников – Гайхату (прав. 1291–1295) и Байду (прав. 1295). Если наиболее известным деянием Байду стала крайне неуспешная кампания против Газан-хана, то Гайхату остался в истории развратником и растлителем молодежи. Ему же принадлежит и катастрофическое решение ввести бумажные деньги: в юаньском Китае эта мера оказалась очень эффективной, но в Хулагуидском Иране обернулась экономическим коллапсом.

Власть Аргуна держалась на поддержке военных, что может объяснить некоторые из наиболее неприязненных отзывов о нем в летописях. Его репутация противника ислама может быть выведена из трех слагаемых. Во-первых, из преследования братьев Джувейни, которым, к несчастью, досталась не такая уж редкая для хулагуидских придворных участь. Во-вторых, из его поддержки способного, но склонного к интригам и непотизму главного министра Сад-ад-Даулы Ибн Хиббата Аллаха Мухасиба Абхари (1240–1291). И наконец, из ничем не подтверждаемой, но приписываемой ему фантастической задумки разрушить Мекку.

Примеры симпатий к исламу, которые проявлял Аргун, приведены суфийским поэтом Ала ад-Даула Симнани (1261–1336). Его повествование содержит его собственные воспоминания о хане, включая один вечер, в который Аргун близко подошел к обращению в ислам. Симнани был надимом Аргуна, постоянно присутствовал рядом с государем, в том числе в битвах, когда они выступили против Ахмеда Текудера. Хотя Аргун крайне настойчиво не давал Симнани покинуть ханскую службу, в конце концов он все же позволил ему удалиться ради религиозного затворничества. Симнани поклялся никогда больше не общаться и не иметь дела с людьми, связанными с двором или правительством. Его уважение к хану было таково, что он сохранил верность этой клятве и 30 лет спустя, когда его опрашивал командир армии мусульман эмир Чопан.