Краткая история равенства

В более широком смысле следует подчеркнуть, что перераспределение собственности в результате Великой французской революции носило гораздо более ограниченный характер, чем порой принято считать. Да, собственность церкви, представлявшая почти 25 % от общего объема земельных владений и недвижимости в королевстве (включая церковную десятину), действительно была национализирована без выплаты каких-либо компенсаций. Но вместо того, чтобы раздать наделы безземельным крестьянам, ее выставили на торги – в интересах тех, кто располагал средствами эту собственность приобрести. Аббат Сьейес, выступивший в защиту третьего сословия в своей знаменитой брошюре, опубликованной в январе 1789 года[97], выразил по этому поводу свое глубочайшее возмущение, утверждая, что такой подход лишь сделает богатых еще богаче, будь то дворяне или буржуа, но при этом лишит церковь источников финансирования благих общественных дел (помощь самым неимущим, организация школ и больниц и т. д.). Ликвидация монастырей в Англии по решению Генриха VIII в 1530 году тоже внесла свой вклад в укрепление класса собственников, а палата лордов в результате стала почти полностью состоять из знати, в то время как до этого половина мест в ней принадлежала духовенству. Таким образом, как Франция, так и Англия стали постепенно переходить от трифункциональной идеологии, в рамках которой положение двух правящих классов (духовенства и знати) оправдывалось их служением третьему сословию и обществу в целом (духовная составляющая и дела во благо общества для церковнослужителей; поддержание порядка и защита для знати), к идеологии собственнической или просто капиталистической: в соответствии с ней единственная миссия частных собственников сводилась лишь к стремлению как можно выгоднее использовать свои активы для дальнейшего обогащения – под эгидой государства и безо всяких общественных противовесов.

Долгий путь к отмене принудительного труда во всех его проявлениях

В конце концов, Великая французская революция отменила привилегии дворянства, одновременно с этим упрочив права собственников. Что же касается тех, у кого не было ровным счетом ничего, то для них ее итог оказался весьма двойственным. Тот факт, что они больше не подвергались произволу со стороны хозяев и пользовались системой правосудия, централизованной на уровне государства и относящейся одинаково ко всем гражданам, в принципе в самом деле представлял собой значительный прогресс. Но концентрация собственности в руках 1 % самых богатых дворян и буржуа в 1780–1800-х годах практически не снизилась, а в 1800–1910-х годах и вовсе пошла в рост. Так что для 50 % самых бедных этот прогресс практически свелся к нулю[98].