Краткая история Венгрии. С древнейших времен до наших дней

Подлинную революцию не только в поэзии и литературе, но и в национальной культуре произвел Эндре Ади, гениальный поэт, публицист, буревестник грядущих венгерских революций. Он буквально ворвался в общественно-политическую и духовную жизнь нации на переломном этапе ее развития. Закончились «тихие» годы сравнительно благополучного существования. Историей вновь было поставлено в повестку дня революционно-демократическое преобразование венгерского общества. Эту историческую неизбежность радикального разрыва со старым и созидания нового почувствовал и сумел гениально выразить поэт. В 1906 г. увидел свет его сборник «Новые стихи», тотчас же расколовший общество на поклонников и страстных почитателей самобытного и большого таланта, с одной стороны, и ярых его противников — с другой (во главе последних стоял не кто иной, как граф Иштван Тиса, живое воплощение реакции и ретроградства).

О том, какое громадное воздействие оказал на читателей феномен Ади — порождение «венгерской пустоши» (это понятие — собственное открытие поэта) и парижских мостовых, — может дать Дьёрдь Лукач (1885–1971), крупнейший философ, которого дала человечеству венгерская земля. «„Новые стихи", — писал он, — оказали на меня совершенно ошеломляюще-преобразующее воздействие, они в целом были первым венгерским литературным творением, в котором я обрел себя, которое я осознал своим…» Молодой тогда еще философ-эстет формировался на идеалистической немецкой философии, на русской и скандинавской литературе. Потрясение, испытанное им от первого же стихотворного сборника Ади, заставило его обратиться к проблемам родной страны. В том же 1906 г., когда на небосклоне венгерской поэзии взошла звезда Ади, Лукач приступил к написанию первых своих сочинений. «Душа и формы», «История драмы» вышли в свет соответственно в 1910 и 1911 гг. «То, что Ади дает в ритме, образе, чувстве, молодой Лукач предпринимает попытку выразить в мыслительной, понятийной, философской форме», — пишет один из современных венгерских историков философии.

Вслед за «Новыми стихами» последовали другие сборники: «На колеснице Ильи-пророка» (1908), «Наша любовь» (1913), «Кто меня видел» (1914) и блестящая по форме политическая публицистика. Упадок Венгрии, потеря нацией веры, считал Ади, начались после заключения Соглашения 1867 г., когда «разложение приобрело пугающий и все усиливающийся размах… Феодализм, клерикализм, реакция и антинародность с тех пор лишь набирали силу, а страна погибала». Но Ади не только фиксирует трагическую противоречивость венгерской действительности начала XX в. Он жаждет катастрофы, всем своим творчеством ускоряет приход очистительной бури, «народной революции», творцами которой станут его «кровные братья — венгерские пролетарии», призванные до основания разрушить «венгерскую тюрьму».

Ади, как правило, печатался на страницах прогрессивного литературного журнала «Нюгат» («Запад», 1908–1941). Здесь во-круг поэта сплотилось и получило воспитание целое поколение писателей и поэтов, разных по своим художественным вкусам и эстетическим принципам, но одинаково талантливых и самобытных. Все они ненавидели реакцию, клерикализм, нормы буржуазной морали, исповедовали демократические принципы, поклонялись гуманистическим идеалам. Кумиром и духовным вождем их был Ади. Очищающего и обновляющего воздействия творчества поэта не избежала и национальная музыка.

Коренной переворот в области музыкальной культуры Венгрии совершили двое начинающих музыкантов: Золтан Кодай (1882–1967) и в особенности Бела Барток (1881–1945). В 1906 г. в Будапеште вышел их совместно выполненный труд «Венгерские народные песни для голоса с фортепианным сопровождением», плод долгих исканий, тщательного собирания, обработки и научного анализа песенного творчества народа за прошедшее тысячелетие. Они сумели добраться до самых истоков истинной, никакими чуждыми наслоениями и влияниями не искаженной венгерской народной песни. Барток и Кодай самозабвенно собирали песенное наследие венгров, румын, словаков, турок, перекладывая их на язык современной музыки. Бела Барток в своих всемирно известных операх и в балетной музыке использовал архаические формы и образы древнего музыкального фольклора, восходящие ко временам кочевий предков по азиатским степям. Он создал первоклассную, наполненную и лиризмом и драматизмом классическую музыку XX в. Усложненные формы выражения у Бартока, обогатившиеся под влиянием авангарда и импрессионизма, долгое время затрудняли восприятие его произведений неподготовленной аудиторией. Кодай, наоборот, отдавал предпочтение в области формы простоте и народности. Мелодии его опер, псалмов, хоралов, ораторий созвучны настроениям и складу народной души, они пробуждали историческую память, оживляли героику прошлого нации. Барток как бы продолжал традиции Листа, а Кодай — Эркеля.