Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

Близится свадьба Сменхкара и Меритатон. Тем временем умерла царица-мать, и государственные дела уже ведет Сменхкар, в беседах с Эхнатоном обвиняющий Нефертити в том, что в час скорби той нет подле фараона. Эхнатон же погружен в сочинение гимнов Атону и изложение своей религии на папирусах. После бракосочетания Сменхкар разделяет власть с тестем. Более того, к нему переходят все «божественные титулы» его тещи. Имя Нефертити, украшающее стены ее дворца, уничтожают по приказу молодого фараона, который собирается жить в доме царицы с молодой женой, полностью разделяющей мнение Сменхкара о «предательстве» матери. Но и отцу она бросает упрек: «Какое право ты имел бередить всех своими идеями?»

Нефертити удаляется к приемным родителям и, живя там, помогает Гилухипе ухаживать за больными в ее госпитале.

А на сидящего за своими папирусами Эхнатона вскоре обрушивается сокрушительный удар: в присутствии Мерсура Сменхкар открыто заявляет ему о своем предательстве, о том, что притворялся адептом его веры ради захвата власти, и, нагло насмехаясь над тем, как «с жадностью голодного пса кидался на лесть» наивный Эхнатон, сжигает его священные писания.

Дядя Эхнатона, Ай, держит сторону племянника: он хочет женить своего сына на младшей дочери Нефертити. Но сознает, что вскоре ему придется вступить в конфликт с Мерсуром. И однажды в пришедший в упадок Эхетатон донеслись вести о смерти Сменхкара и бегстве его отца. Тутанхатон женится на Анхесенпатон и увозит ее в старую столицу. Эхнатон пешком уходит из своего дворца — в отличие от практичного Дутмоса, не захватив с собой даже золота: автор определяет это как своеобразную форму наготы. Удалившегося от власти фараона приютил Тати: тот самый полубезумец, что некогда швырнул в него статуэткой Осириса. Тати огородничает, Эхнатон учится ему помогать. А вечерами фараон проповедует, а Тати внимает его учению. Нефертити вернулась — не как царица к своему фараону, а как жена к мужу. «Супруги хранили тайну, говорить о которой не желали, но которая заключала в себя не только их любовь, но и веру, и их совместные дела, и страдания».

В старой столице между тем происходили серьезные перемены. Фараон изменил имя, теперь он стал Тутанхамоном. Официальная религия признала вновь бога Амона, а последователей учения о боге Атоне ждет кара. Через некоторое время сторонники Эхнатона и его веры восстали, требуя его реставрации. Ай подавил восстание и прислал своих людей, чтобы арестовать племянника. Верный Маху — слуга, предупредивший Эхнатона еще о первом заговоре Айпи, — бросается с копьем на офицера стражи, но страшный по силе удар разит наповал его же господина, прикрывшего стражника своей грудью.

Эхнатон умер в своей вере, и жизнью, и смертью доказав верность своим принципам. И, хоть исторически обстоятельства смерти его остаются тайной, допущение писательницы вполне логично, как логичны и все вопросы, которые поднимает ее мудрая книга.

Идеи добра, красоты и мира преданы двумя враждебными друг другу силами. А сам носитель этих идей был нужен и тем, и другим лишь как символ, как знамя в политической игре.

Возможно ли насаждать государственную идею сверху? Возможно ли в одночасье внедрить новую идеологию, заставить народ отречься от старых, привычных верований? Как соотносятся понятия: человек, историческая личность, миф о герое? Проблема старого и нового государственного мышления — одна из главных тем романа. Но это в равной степени роман о духовности человека, общества и власти. На примере жизни обогнавшего свое время Эхнатона мы видим, что индивидуальностью делает человека именно духовность. Имперская власть, впрочем, как и хаос сметающей все на своем пути к власти первобытной демократии, зачеркивает индивидуальность. Но способна ли одухотворенная гуманная власть отстоять самое себя? Насущные во времена Эхнатона, эти темы не утратили актуальности ни в дни создания книги, ни, если вдуматься, даже сегодня.

В 1955 г. Джакетта Хоукс опубликовала книгу путевых впечатлений «Путешествие вниз по радуге», написанную вместе с Дж. Б. Пристли после поездки по США, в которой авторы осудили поджигателей войны и убожество «массовой культуры».

На время визита супругов в СССР здесь были забыты слова тех критиков, кто, подобно Олегу Меркулову, за два года до того уверял, что «к концу своего творческого пути Пристли сошел с трибуны писателя-гражданина на подмостки к тем английским литераторам, которые служат на потребу вкусам недалекого обывателя». Но через год знакомая нам уже Е. Домбровская категорически отказывала писателю в глубине характеров его героев и, уж конечно, идейного содержания его произведений. А в 1971-м доктор искусствоведения А. А. Аникст не без высокомерия подытожил: «Лишь немногое из созданного им достигает уровня подлинной художественности».