Креативы Старого Семёна

Саша Большаков (он был немолод, но все его звали Сашей, да и отчества его никто не знал) был техническим работником – выдавал часы, бланки, расставлял шахматы и т.д. Платили ему мало, кажется – 80 рублей. В молодости, я слышал, он учился в Институте Восточных языков, но потом то ли заболел, то ли что-то ещё – и из института ушёл. Был у него 1-й разряд, и иногда он играл в клубных турнирах. Чем он занимался до «Буревестника» – бог весть. Была ли у него семья – тоже никто не знал.

Дни его проходили однообразно – с утра он выходил из дому, выпивал во дворе с мужиками портвейна, или, как он ласково говорил – «красненького», играл с ними по мелочи в секу, очко, иногда в преферанс. Карты он любил, был у него свой жаргон, какие-то словечки запомнились – «расшворивать мастину», «душистые козырлики». К шести вечера он приезжал на работу. Хотя начальства – Тамару Павловну, Журавлёва он боялся, но выпивал в рабочее время при первой возможности. Если попадался, смиренно выслушивал нотации и угрозы уволить. Был он совершенно беззлобным человеком и относились к нему хорошо.

Потом у него случился удар. Саша долго, несколько месяцев, болел, потом вышел на работу. Я подошел, спросил о здоровье. «Да всё ничего, вчера у врача был, он говорит – неплохо. Да только я самое главное у него забыл спросить. Красненькое мне уже можно?»

Борис Николаевич

Бориса Николаевич Д. занимался судейством. Военный-отставник, как и Е.А.Журавлев, он проводил в клубе все свои вечера. Днем он вел детский шахматный кружок при ЖЭК’е.

Был Борис Николаевич сердечник. Он не пил и не курил. Зато нюхал табак. Как-то он, по моей просьбе, дал мне попробовать щепотку. Для тех, кто не в курсе, скажу, что ощущение чрезвычайно сильное, напоминающее, уж простите, оргазм.

Работник он был добросовестный, но чрезвычайно бестолковый. Ему принадлежит, я думаю, уникальное, никем не превзойдённое достижение. В турнирной таблице он поставил одному сопернику ноль, а второму пол-очка. Дело было так. В кандидатском турнире доигрывались отложенные партии. В частности, кмс Т. пытался сделать ничью в партии с кмс Х. Борис Николаевич вскрыл конверт, пустил часы. Х. в клубе еще не появился. Т. при включённых часах в другой (неигровой) комнате смотрел свою безнадёжную позицию, двигая фигуры. Через какое-то время пришёл Х. – навеселе. Увидел анализирующего Т., сказал ему: "Смотришь? Всё равно тебе ничего не поможет!", пошёл в игровой зал, сел за доску, и быстро доигрался до ничьей. Тут он вспомнил, что Т. анализировал во время игры, и пожаловался Борису Николаевичу. Тот, по зрелому размышлению, объявил своё решение: "Поскольку Т. грубо нарушил правила, я засчитываю ему что? Поражение, то есть ноль! Но поскольку Х., во-первых, пришел на доигрывание нетрезвым и, во-вторых, не смог выиграть, я ему ставлю что? Ничью или, другими словами, пол-очка!"

Помню и другой случай – Борис Николаевич проводил семинар для подмосковных судей. Его спросили :

– Может ли Загорская городская федерация присваивать первый разряд и звание кандидата в мастера?

– Отвечаю на ваш вопрос, – сказал Борис Николаевич, – Загорская городская шахматная федерация – запишите это, товарищи – имеет право присваивать первый разряд и звание кандидата в мастера по шахматам, если – это очень важно, товарищи! – если такое право ей предоставлено!.

Неприличная история

Ходил в клуб «Буревестник» странный и смешной человек. Звали его Евгений Аркадьевич, фамилия его… Ну пусть будет –Лифановский. Было ему лет сорок пять. Небольшого роста, плохо одетый, с рыжей бородой. Всегда носил с собой туго набитый портфель. Играл он в турнирах третьего разряда. Шах всегда объявлял так громогласно, что все пугались от неожиданности. Был он сексуальный маньяк, и любил рассказывать о своих подвигах. Рассказы были однообразны:

– Рассказать тебе забавный случай?

– Расскажи, Евгений Аркадьевич!

– Иду я мимо Курского вокзала. Вижу – стоит красавица (женщины у него все были красавицы). Я говорю: «Красавица, поехали ко мне!» А она: «А водка у тебя есть?» «Водки нет, но есть портвейн "Три семерки"»! «Поехали!» Ну приехали, она мне спинку помыла, я ей спинку помыл. Потом кинул ей три палки. Забавный случай?

– Забавный.

– Ещё рассказать?

– Ну расскажи.

– Иду я мимо Казанского вокзала. Вижу – стоит красавица. Я говорю: «Красавица, поехали ко мне!» А она: «А водка у тебя есть?» «Водки нет, но есть "Лидия!"»

Ну и так далее. Рассказывать он мог бесконечно. Менялось место встречи с красавицей – это мог быть Ярославский или Ленинградский, или ещё какой-то вокзал. Менялся предлагаемый напиток. Финал был всегда один и тот же. «Потом кинул ей три палки. Забавный случай?»