Креативы Старого Семёна

Байка имела успех, да и Анатолий Петрович тоже засмеялся. Выпил вторую рюмку и стал думать: Все же интересные люди – актеры. Рассказывают разные пустяки, а люди слушают и радуются. Вот меня, допустим, пригласят в такую передачу. Что я расскажу, чтобы было всем интересно? Разве что как году в семидесятом сидел я в кафе «Лира», там, где потом первый «Макдоналдс» открыли, и началась в зале драка. Кто-то свою девушку к Кобзону приревновал. Так, ничего серьезного по нынешним временам. Кулаками помахали, да и всё. Единственное – Кобзону парик сшибли. Вот это, может, еще и послушают, посмеются.

А вот, например, ездили мы в командировку, а Юра Кувалдин, хороший был парень и голова светлая, еще в поезде в запой ушел. И два дня мы на завод ходили, а Юра пил в номере. А потом Валера, наш завлаб, ему говорит:

– Юра, как хочешь, кровь из носу, а завтра надо на завод. Совещание у главного инженера, твой вопрос, твоя компетенция. Давай, приходи в себя.

А тот ему:

– Да как же я пойду! У меня вон – брюки мятые, да еще и заляпал я их чем-то.

И Валера лично Юрины брюки отчистил и выгладил. А утром Юра кое-как побрился, руки-то тряслись, и повели мы его на завод. Сели в кабинете главного инженера, я слева, Валера справа, Юра между нами. Ну, началось совещание, человек десять заводских и нас трое, то да се, и вдруг я гляжу – Юра-то заснул! Я его в бок толкаю, он глаза открывает, удивленно смотрит на главного инженера. И громким таким шепотом:

– Валера, где мы?

Ну вот и чем эта история хуже тех, актерских? Только расскажи я ее по телевизору, все бы со скуки померли. А тут ничего, слушают, смеются.

Тут Анатолий Петрович не выдержал, закурил. И стал вспоминать Юру и его несчастную жизнь. Как он постепенно спился, как его выгнали с одной работы, с другой… А потом, презираемый женой и взрослым уже сыном, умер. Были похороны, а после вдова пригласила всех домой, помянуть. В ту самую кооперативную квартиру, на которую Юра зарабатывал, строя в собственный отпуск коровники где-то в Сибири. Во главе стола сидела вдова и ее друг – вальяжный такой, с золотым перстнем. И как-то было неловко, посидели часок, да и уехали. Пока ждали автобуса, Валера долго рассказывал про сетевой маркетинг, а потом стал уговаривать Анатолия Петровича купить какие-то лекарства, которыми он, бывший завлаб и кандидат наук теперь торговал. Что делать, жизнь есть жизнь.

А по телевизору актеры все смеялись, пели песни и говорили друг про друга прочувствованные слова.

Анатолий Петрович выпил еще две рюмки, помыл посуду и пошел спать. В следующий раз, думал он, засыпая, надо бы что-нибудь повеселее вспомнить. Наташу, например, она вроде жива еще. Или Галю, тут внука ее недавно встретил, взрослый уже парень.

Дела судейские

Был в клубе "Буревестник" начинающий судья К. Молодой парень, спортивный такой, крепкий. Постепенно рос, набирался опыта, получил первую судейскую категорию и, наконец, назначен он был главным судьей мастерского турнира, уж не помню, кажется, финала МГС "Буревестника".

Участники собрались на открытие, главного судьи нет. Им объяснили - да здесь он, просто в соседней комнате работает над речью. Минут через тридцать появляется К., лицо бледное, руки дрожат. Положил перед собой бумажку с тезисами, долго в нее смотрел, потом говорит, запинаясь:

— Товарищи, турнир проводится в соответствии с Шахматным кодексом СССР. Приступим к жеребъевке.

Отсудил К. турнир нормально, и, казалось, впереди ждали его сияющие высоты - республиканская, всесоюзная, а потом и международная категория, командировки, близкое знакомство с корифеями и прочее. Но вместо этого он исчез. И в шахматных клубах больше не появлялся. Много лет спустя встретил я его на улице. Разговорились. Все у него было хорошо: работает, женился вот недавно, в очереди на квартиру стоит. Спрашиваю:

– А что же ты судейство забросил?

– Да не по мне это, понимаешь, не по мне! Уж больно нервное дело.

***

На днях довелось мне увидеть Б.В. Спасского и послушать его выступление на презентации книги С.Воронкова о Богатырчуке.

Спасский – человек сложный, во многом взгляды его мне далеки, но одно качество Бориса Васильевича меня неизменно восхищает.

В отличие от многих, очень многих профессионалов он начисто лишен такого отталкивающего свойства характера, как эгоцентризм. Напротив, с неподдельным интересом наблюдает он людей, с которыми сводит его жизнь, замечает и запоминает разные, казалось бы, мелочи. Но как часто эти мелочи дают ключ к пониманию характера, да что там характера – сути человека.