Креативы Старого Семёна

И представляется мне, что, когда два гроссмейстера играют турнирную партию, то, по самым оптимистичным оценкам, из того, что происходит в дебюте, понимаю я процентов 5, в миттельшпиле - 10, а в эндшпиле... ну, тоже, скорее всего, те же 5 процентов. И что, это дает мне основания судить об их игре?!?

За столом с майором

В середине восьмидесятых отменили отсрочки студентам и сына после первого курса забрали в армию. Слава богу, не в Афганистан, служил Саша на Севере. Рабицкие очень переживали, ждали писем, считали дни.

Однажды вечером раздался междугородний звонок. Саша!

– Мама, не волнуйся, все у меня нормально! – сказал сын. – Тут такое дело…

Дело заключалось в том, что майор Зыков из командования части собрался в командировку в Москву. Один день, ночевка, утром поезд. Но хотелось майору переночевать не в офицерском общежитии, а с комфортом. Саша в части был единственный москвич, Зыков вызвал его, объяснил ситуацию. По всему выходило, что самое удобное майору будет разместиться у Сашиных родителей.

– Да, разумеется, – ответила Елизавета Григорьевна, – не волнуйся, я все поняла, примем как турецкого падишаха.

– Он пятнадцатого приедет, в понедельник, вы уж там его на вокзале встретьте.

Три дня Елизавета Григорьевна и Олег Борисович готовились, убирали квартиру, продукты доставали. На понедельник отпросились с работы. Рано утром Олег завел свой «Москвич» и поехал на вокзал.

Майор Зыков оказался крепким здоровяком лет сорока. Доехали до дома, сели за накрытый уже стол. Майор быстренько тяпнул три рюмки, закусил и уехал по делам службы. А Рабицкие пошли на работу.

Вечером стол накрыли снова. Майор приехал часов в восемь, сели ужинать. Елизавета Григорьевна пила вино, мужчины – коньяк.

– Ну как там наш Саша? – спросил Олег после первой.

– А что, нормальный солдат. Сначала-то, понятно, пришлось с ним повозиться, дисциплинку подтянуть, физподготовку, то-се… Ну и, сами понимаете, север есть север, не санаторий. Но ничего, привык, не хуже других. Да он уже сам дед, это ж другое совсем дело.

После третьей Елизавета Григорьевна тонко намекнула майору, что было бы хорошо, если бы он, майор, лично следил за прохождением Сашиной службы. Не то что опекал, нет, я понимаю, но все-таки, знаете, ситуации разные бывают.

– Да, ситуации.. это точно,– задумался майор. – Ладно, давайте коньячок добьем. Будем!

Допили коньяк. Майор достал из чемодана бутылку водки. Олег принял решение не отставать, хотя Лиза и пыталась возражать.

Водка заканчивалась. Елизавета Григорьевна зорко следила за захмелевшим мужем, чтобы он не ляпнул лишнего. Майор стал задумчив.

– Да не волнуйтесь вы! – успокаивал он супругов. – Я ж понимаю, все будет тип-топ. Я против вашей нации ничего не имею. Другое дело чурки!

– А что чурки… – начал было Олег, но Лиза пнула его ногой под столом.

– Чурки-то? Да не поверите, какие случаи бывают. В том году один такой деятель в котельной дежурил. Делов-то всего ничего, уголь подбрасывай, да и всё! А эту гниду, видишь ли, в тепле разморило, заснул. Котел остыл, а это ж север, а не твой, я, конечно, извиняюсь, кишлак! Прибегаем туда, а он дрыхнет. Ну, мы его, само собой, я уж прямо скажу, измудохали от души. Пусть спасибо скажет, что живой остался.

Майор порассуждал еще немного о неудачах в карьере, интригах какого-то капитана Скворцова, которого, дай ему, Зыкову, волю, он бы разжаловал в рядовые, и пошел спать.

Утром Лиза собрала майору пакет в дорогу – бутерброды с ветчиной и сыром, помидорчики, огурчики, четыре вареных яйца, ну и бутылку коньяка, конечно.

Позавтракали, супруги робко попросили передать Саше посылочку, она не тяжелая.

И Олег повез гостя на вокзал.

А Саша вернулся через несколько месяцев. И жизнь снова вошла в колею.

Из жизни архитектора

В свое время Николай Борисович с блеском окончил архитектурный и попал в мастерскую самого Иофана. Вместе со всем коллективом трудился над грандиозным проектом Дворца Советов. Увы, проект так и остался на бумаге. Да и вообще, со временем главным занятием советских архитекторов стали типовые жилые дома. И хотя в юности мечталось не об этом, но Николай Борисович работал достаточно успешно. К пятидесяти годам он уже возглавлял мастерскую и даже получил Государственную премию – за проект одного из новых микрорайонов Москвы. Не один, конечно, в соавторстве, но все равно, лауреат Государственной премии – это звучало.

Николай Борисович мужчина был представительный, высокого роста, лицо его излучало довольство и доброжелательность. Квартира у него была хорошая, большая, рядом с метро. И семейная жизнь тоже удалась. Красавица жена, две дочки – умницы и отличницы. Да и вообще, жил Николай Борисович, что называется, со вкусом. Любил хорошо одеться, вкусно поесть, выпить иногда водки из хрустального графинчика. Разве что жене не изменял. За исключением, правда, одного случая, о котором он никогда и никому не рассказывал.