Креативы Старого Семёна

Так, - думаю, - значит они решили, что я … Вот так, значит, они это поняли… Ладно, надоело.

И я положил Виктору заявление на стол. Он прочел, говорит:

— А в чем, собственно, причина?

— Да так, - говорю, - тебе противно и мне противно.

Он подумал, и подписал. И я вернулся на старую работу. Хорошо еще, что взяли. И больше мы с Виктором не виделись.

Как просто!

Я работал тогда в спортивной организации. Работы было много. Не очень сложной, правда. Надо было срочно дописывать ветки к существующей программе, разные там выборки, отчеты. Это тут же помещалось на сайт, его смотрели по всей стране - спортивные люди, болельщики. Ошибаться было нельзя, неизбежно возникал большой скандал.

В этот день мне нужно было написать еще одну ветку - сформировать списки футболистов, которые в очередном туре не имели права играть из-за полученных желтых и красных карточек. Проблема возникла часа в два, а все надо было закончить до конца рабочего дня. А там были некоторые тонкости. Например, в каком матче игрок получил предупреждение – на кубок, на первенство, играя за основной состав или за дублирующий. Ну и т.д.

В общем, успел все сделать, иду с работы. В голове все это крутится, перебираю – не ошибся ли где. Подхожу к метро, там у входа стоят рядами торговки. Одна проходит мимо меня, бурчит себе под нос:

— Из дубля! Тоже мне, продавец называется!

Ничего себе, - думаю, – и у них тоже какой-то дубль!

И только подъезжая к своей станции метро, понял, что же на самом деле она сказала.

Опередивший время

Часто приходилось мне читать о людях, пострадавших при социализме. У них была деловая хватка, склонность к предпринимательству. А всякая такого рода частная деятельность была запрещена. И приходилось им нарушать закон. И нередко садиться в тюрьму. А ведь просто люди опередили свое время!

Ну, не знаю, не знаю. Мне кажется, что и тогда кое-что можно было предпринять, ничем особенно не рискуя. Вот вспоминаю один случай. Было мне тогда лет двадцать пять, что ли. Вышел я покурить, и подходит ко мне один сотрудник.

— Ну, как дела? - спрашивает.

— Да вроде ничего, - отвечаю я несколько удивленно. По работе мы никак не были связаны, до этого он мне только кивал иногда при встрече. И то, когда был в хорошем настроении.

— Не женился еще?

Тут уж я насторожился. Дело в том, что у него была взрослая больная дочка. И я слышал, что он неоднократно пытался устроить ее судьбу. Сулил женихам разные блага, чуть ли не кооперативную квартиру. Но никто почему-то не соглашался. Но не врать же!

— Нет, - говорю, - не женился пока.

— Тогда, - несколько торжественно говорит он, - у меня к тебе будет деловой разговор.

«Так, попал, – подумал я, - вот сейчас начнет… и как от него отделаться, неудобно все же, человек немолодой, да еще и фронтовик».

— Слушай меня внимательно! – продолжает он, - У меня есть много приятелей, у них дочки-невесты. Мы будем с тобой ходить к ним знакомиться. Жениться же не обязательно. Но дадут поесть и выпить!

Почему?

В конце семидесятых годов в нашем НИИ, как и во всех других, был свой вычислительный центр - ВЦ. Старая, изношенная техника, плохо организованная работа, ну и так далее. Потом пришел новый начальник, молодой и энергичный человек. Он взялся за дело с бешеной энергией. Купил новые, современные ЭВМ. Набрал высококвалифицированных специалистов. Прекрасно организовал все это достаточно сложное хозяйство. Действовал он порой излишне жестко, многие на него обижались. Но дело он делал блестяще. Венцом его усилий было возведение нового здания ВЦ. По индивидуальному проекту, современное, строили его финны. Было предусмотрено все что нужно - и для труда, и для отдыха. Включая кухню с финской плитой и невиданным по тем временам чудом техники - посудомоечной машиной.

В своем новом кабинете он повесил портрет Андропова. И не снял его ни при Черненко, ни при Горбачеве, ни при Ельцине.

— Это идеал руководителя! Честный, принципиальный, жесткий! – сказал он мне однажды, указывая на портрет.

Потом он стал директором всего нашего НИИ. Директоров тогда выбирали на собрании трудового коллектива. Он выступил с программной речью. В детали, в разные там направления научных исследований и тому подобную ерунду он, в отличие от своих конкурентов – двух замшелых докторов наук - не вдавался, но твердо обещал обновление и процветание. И народ за него проголосовал.

Тут и приватизация подоспела. И новый директор стал, по существу, хозяином огромного НИИ. Со всеми зданиями, оборудованием, территорией. А дальше все пошло как везде. Помещения сдавались в наем арендаторам, научные работники – доктора и кандидаты - постепенно увольнялись, и уже через несколько лет НИИ существовал только юридически, фактически же это был офисный центр. И тут нет ничего удивительного. Проще ведь, ничего не делая, стать миллионером, чем чудовищными усилиями и с призрачными шансами на успех пытаться сохранить институт. Выбор его был понятен, объясним, и осуждать я его не берусь. Нельзя требовать от человека подвига. А люди? Ну что люди.