Читаем Креативы Старого Семёна полностью

Шолохов болел, выглядел очень плохо, награду принимал сидя. Видно, ему было тяжело стоять. И Подгорный - крепкий, здоровый мужик - сказал, желая, наверное, подбодрить классика:

— Я уже не первую награду вам вручаю, и, уверен, еще не раз вручу.

Его прогноз не оправдался, хотя Шолохов прожил еще несколько лет. Дело в том, что самого Подгорного буквально через месяц-другой внезапно сняли с работы и отправили на пенсию.

О теории и практике дебютной подготовки

В семидесятых годах в Эстонии, в городе Вильянди, проходил ежегодный шахматный фестиваль, швейцарка.

Однажды его решили сделать лично-командным, команда состояла из четырех, кажется, человек, которые обычным образом играли в личной швейцарке. Только, вроде бы, при жеребьевке не сводили игроков из одной команды. Потом очки суммировались, три лучшие команды получали почетные грамоты. Под это дело, кстати, некоторым удавалось выбить командировочные для поездки в Эстонию.

В частности, там играла команда Тимирязевской сельхозакадемии. Возглавлял ее мастер И.Койфман, остальные трое были чистыми любителями, перворазрядниками. Койфман в меру возможностей готовил своих подопечных к каждому туру.

И вот преподавателю истории КПСС перворазряднику Р. предстояло назавтра играть белыми с молодым эстонским кандидатом Кийком. Р. на первом ходу играл только е2-е4, дальше его знания особенно не простирались.

Койфман стал его инструктировать.

— Значит, - сказал он, - Кийк играет сицилианскую, вариант Найдорфа. Там он много знает, и тебе туда лезть не стоит. Поэтому я сейчас тебе покажу одну надежную схему в закрытом варианте.

— А что такое закрытый вариант? - спросил Р.

— На втором ходу играешь Кс3. Он поставит, наверное, пешки на d6 и g6, а слона на g7. А ты ставишь фигуры так, так и так. Да, не забудь сыграть h2-h3, чтобы он твоего коня не связал с g4. Все понял?

— Понял, - ответил Р.

Назавтра, когда Койфман подошел к их партии, Р. напряженно думал над ходом. А на доске стояла такая позиция. Кийк только что сыграл е7-е6

Наконец, Р. сыграл h2-h3. Койфман плюнул, и отошел от доски. После партии он гневно спросил Р.:

— Ты зачем пошел h2-h3? Он же закрыл своего слона!

— Как это зачем! - возмутился Р., - Ты же сам мне говорил, чтобы я не забыл так сыграть.

Не в свои сани

У моего отца был приятель, офицер. Они вместе служили в Германии после войны. Потом его перевели в Москву. И вдруг, кажется, это было после хрущевского сокращения армии, назначили директором уголка Дурова. Почему, отчего – неизвестно. По образованию он был учителем истории, к животным никакого отношения не имел. Разве что держал дома кошку или собаку. Но не знаю, не уверен.

Короче говоря, он в новой должности наделал массу глупостей, и его вскоре сняли. Шумно, с фельетоном в «Крокодиле». Журнал с этим фельетоном родители от меня прятали. Вскоре он заболел и умер. Может быть, эта нелепая история и сократила ему жизнь.

Вообще, мне кажется, нет ничего хуже, чем заниматься не своим делом. Не буду повторять всем известные вещи про Маяковского, Фадеева и других. Или вот я иногда вижу по телевизору Николая Губенко. Фантастический актер, прекрасный кинорежиссер. Которого, мне кажется, сбил с пути истинного Горбачев, назначив министром культуры.

Теперь Губенко депутат Госдумы что ли. Государственный человек. Хотя и театр у него свой есть, но какой-то не слишком заметный.

К чему это я? Да тут, впервые в жизни, стал я на старости лет мелким начальником на работе. И подчиненных-то с гулькин нос. Но до чего ж противно! И хочется на пенсию.

Непростые вопросы

Было это давным-давно, одна знакомая спросила меня:

— Как ты считаешь, за кого мне выходить замуж, за того или за этого? – и она назвала фамилии двух московских мастеров.

— Откуда я знаю, тебе виднее, – попытался я уклониться от ответа.

— Нет, ну все же, кто из них более перспективен? Как шахматист?

Тут я замялся, начал что-то долго говорить, взвешивать плюсы того и другого. Помню, нес какую-то чушь про эндшпильную технику, про постановку дебюта. Вспомнить стыдно.

Были и потом в жизни случаи, когда прямо и недвусмысленно поставленный вопрос ставил меня в тупик. Но, наученный опытом, я уже старался от ответа уходить.

Однажды понадобились мне бульонные кубики, куриные. Зашел в магазин, спросил. Продавщица говорит – нету. Иду в следующий магазин. Догоняет меня женщина средних лет и говорит:

— А вы что, всегда куриные кубики покупаете? А почему не говяжьи?

Я пожал плечами.

— Говяжьи-то из мяса делают, - сказала она, подозрительно глядя на меня, - а вот куриные из всякого …тьфу, даже говорить не хочется!

Или в командировке, помню, сосед по номеру собирался на свидание. Побрился, обильно поливает себя одеколоном. И спрашивает:

— Вот, как ты считаешь, у меня друг имеется, так он говорит, что одеколоном одни проститутки мажутся. А я держусь другого мнения!

А как я считаю? Сам не знаю. До сих пор, между прочим.

И, уж совсем на днях, утром стою в очереди, покупаю газеты. Подходит женщина, долго изучает ассортимент. И интересуется у меня:

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Третий звонок
Третий звонок

В этой книге Михаил Козаков рассказывает о крутом повороте судьбы – своем переезде в Тель-Авив, о работе и жизни там, о возвращении в Россию…Израиль подарил незабываемый творческий опыт – играть на сцене и ставить спектакли на иврите. Там же актер преподавал в театральной студии Нисона Натива, создал «Русскую антрепризу Михаила Козакова» и, конечно, вел дневники.«Работа – это лекарство от всех бед. Я отдыхать не очень умею, не знаю, как это делается, но я сам выбрал себе такой путь». Когда он вернулся на родину, сбылись мечты сыграть шекспировских Шейлока и Лира, снять новые телефильмы, поставить театральные и музыкально-поэтические спектакли.Книга «Третий звонок» не подведение итогов: «После третьего звонка для меня начинается момент истины: я выхожу на сцену…»В 2011 году Михаила Козакова не стало. Но его размышления и воспоминания всегда будут жить на страницах автобиографической книги.

Карина Саркисьянц , Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Театр / Психология / Образование и наука / Документальное