Креативы Старого Семёна

В нашем НИИ была хорошая художественная библиотека. Институт был создан еще до войны, и с тех самых пор библиотека постоянно пополнялась. В семидесятые годы, когда книги в стране стали дефицитом, новых поступлений стало меньше. Но все же что-то покупалось. Кроме того, библиотека выписывала «толстые» журналы.

Работали там две женщины. Та, что постарше, была заведующей, та, что помоложе – ее помощницей. Как их звали, уже не помню. Ну, пусть помощница будет Лида, а заведующая - Анна Борисовна.

Помню, что когда я пришел туда в первый раз, заведующая смотрела на меня, как на врага, следила, чтобы я чего-нибудь не украл, не разрешила взять сразу три книги, как я хотел, да и вообще всем своим видом показывала, что мне здесь не место.

Впрочем, со временем она смягчилась, разговаривала со мной уже вежливо, рекомендовала что-то прочесть, записывала в очередь на какой-нибудь номер журнала с модной повестью, даже иногда беседовала со мной о литературе. Говорила помощнице что-нибудь вроде:

— Ну, Лида, когда вернут «Прощай, оружие», позвонишь ему, - тут она царственным жестом указывала в мою сторону, - пусть он прочтет.

Потом я понял, что библиотека, книги были для этой одинокой и неустроенной женщины единственной в жизни ценностью, сокровищем, чуть не смыслом жизни. И поэтому так она относилась ко всем новичкам – была настороже и ждала от них неприятностей. И неудивительно, опасности подстерегали ее на каждом шагу: библиотечные книги воровали, неаккуратно с ними обращались, наконец их заигрывали. Человек брал книгу и не возвращал. И что с ним делать? Анна Борисовна сначала звонила должнику. Тот говорил, что да-да, точно, совсем забыл, скоро верну. И не возвращал. Тогда она звонила его начальству. От нее отмахивались, как от надоевшей мухи:

— Анна Борисовна, да говорил я с ним, ну потерял он вашу книгу, сейчас у нас аврал, не до вашей мелочевки, извините.

И единственное, чего она могла добиться после многих мучений - это то, что с должника взыскивали стоимость книги, каких-нибудь рубль двадцать пять.

Но потом было принято постановление о художественных библиотеках, чуть ли не правительственное. По новому порядку должник должен был выплатить десятикратную стоимость утерянной книги. Или принести в библиотеку другую, равноценную в художественном отношении. Равноценна ли книга утраченной, решала заведующая. И Анна Борисовна вздохнула с облегчением. Но как выяснилось, напрасно.

Один сотрудник заиграл … честно говоря, не помню, какую именно библиотечную книгу он заиграл. Неважно. И Анна Борисовна, пройдя сквозь обычную цепь унизительных звонков, добилась своего. Начальство вызвало должника:

— Давай, решай вопрос с этой Анной Борисовной, иначе останешься без кварталки.

И парень явился в библиотеку. Было это на моих глазах.

— Валерий Дмитриевич, - сказала Анна Борисовна, презрительно смотря на него поверх очков, - вы должны либо заплатить десятикратную стоимость утерянной вами книги, то есть четырнадцать рублей шестьдесят копеек, либо предложить нам равноценную замену. Но действительно равноценную!

— Ну разумеется, Анна Борисовна, - еле сдерживая смех, ответил ей парень.

И выложил из портфеля три прекрасно изданные книжки: «Малая земля», «Целина» и «Возрождение».

— У вас есть возражения, Анна Борисовна? - невинным тоном спросил он.

Анна Борисовна молча оформила приход. И посмотрела ему в глаза. Он ответил торжествующим взглядом. И пошел к выходу.

Он победил.

Это был не шпион!

Мне было семнадцать лет, я только что поступил в институт и после занятий поехал в шахматный клуб. Приехал я рано, клуб открывался в шесть, надо было подождать полчаса.

И я сел в скверике напротив клуба на лавочку, достал книжку, читаю. И тут какой-то парень просит у меня спички.

— Нету, - говорю, не поднимая глаз. Я тогда еще не курил, не говоря уж о прочем. И спичек у меня не было. А он спрашивает:

— А который час, не скажете?

— Полшестого, - отвечаю, так и не отрывая глаз от книжки.

— А как вы думаете, дождь будет?

Тут уж я разозлился и посмотрел на него. Смуглый такой, в шейном платке, волосы длинные. Пижон, одним словом.

— Чего ты ко мне привязался, ты вообще кто такой?

Тут он поклонился и говорит:

— Баронет Эмилио Реджани.

— Ой, извините, - сказал я растерянно. Иностранец, да еще из капстраны! За ними за всеми следят, может, даже шпион (дело-то было в шестьдесят седьмом году).

— Я, кажется, представился, - немного обиженно сказал баронет. – А вас как зовут?

В общем, разговорились. Смешно вспоминать, чувствовал я себя во время этого разговора немного Мальчишем-Кибальчишем. Не то, что я знал какую-то военную тайну. Но ухо надо было держать востро, не поддаваться на уловки идеологического противника.

Баронет учился в МГУ, изучал русскую филологию, говорил почти без акцента. Рассказал, что деньги на учебу заработал пением в ночном баре. Жаловался, что в университете не преподают религию. Я ему возразил:

— Как это не преподают? А научный атеизм!

А он такую рожу скривил, что я понял: что-то не то ляпнул.

Потом о кино заговорили, и он сказал: