Креативы Старого Семёна

И однажды пришла к нему женщина, обычная продавщица из магазина. Ее поймали то ли на обсчете, то ли на недостаче, возбудили уголовное дело. Грозило ей пять лет. И просила женщина спасти ее от тюрьмы.

— Ну что, милая, - немного подумав, сказал ей Суворов, - помочь-то я тебе помогу, но сама понимаешь, стоит это дорого.

И он взял с женщины деньги, и немалые. Но делать ничего не стал, здраво рассудив, что раз уж баба под следствием, то скоро и суд. А там – тюрьма, и пять лет он ее не увидит. Но ее все не сажали и не сажали, время от времени женщина приходила, спрашивала, как идут дела.

Тогда Суворов стал разбираться, что происходит. И выяснил, что вышло постановление об изменении порядка рассмотрения дел по мелким хищениям. А дела, бывшие в производстве, по этому постановлению прекращались. И когда женщина пришла в очередной раз, он ей сказал:

— Ну все, милая, живи спокойно, закон поменялся, дело твое прекращено.

Обрадованная продавщица все же спросила:

— А деньги? Я ж тебе деньги платила, это ж закон поменяли, ты-то здесь причем?

— А что ж ты думаешь, милая? Закон поменять денег стоит! – спокойно и с достоинством ответил он.

Стихи

Однажды, лет десять тому назад, мне позвонил старый знакомый и попросил навестить его в больнице, где он лежал.

Немного удивленный – виделись мы редко, последний раз лет за пять до этого звонка, отношения были приятельские, но не больше, кроме того, он всегда был очень скрытен во всем, что касалось его личной жизни, а тут больница, кардиология, и он мне об этом сказал – я поехал.

Стороной я слышал немного о нем. Знал, что последние годы он занимался бизнесом, причем весьма успешно. Что чрезвычайно занят, что по сравнению с тем далеким временем, когда мы проводили время в одних компаниях, он очень изменился, стал резким, деловым человеком, не склонным к сантиментам. Но… просит человек приехать, значит надо. Да и относился я к нему с симпатией.

Лежал он в большой отдельной палате. Только что перенес инфаркт, был очень бледен и слаб. Рядом с кроватью сидела его жена. Он нас познакомил, сказал ей:

— Помнишь, я тебе про него когда-то рассказывал. Между прочим, очень любит поэзию, много наизусть знает.

Мы поговорили, вспомнили молодость, общих знакомых. Потом, когда я уже уходил, он достал из-под подушки папку, протянул мне.

— Почитай, потом поговорим.

— Хорошо, - сказал я, - обязательно.

И ушел.

Дома я открыл папку, и увидел, что это поэзия. Вот никогда бы не подумал, что он пишет стихи. «И что он может написать, в шестьдесят лет поэтами не становятся. Чушь какая-то, абсурд! И ведь надо будет ему что-то потом говорить, хвалить, человек в очень плохом состоянии, не скажешь же ему – брось, ерунда все это. И еще эта его манера заглядывать в глаза!». Вот с такими примерно мыслями начал я это читать.

Но все было не так. Стихи меня очень удивили. И понравились. Необычностью, глубиной, трагизмом, да многим еще.

Потом мы еще года три виделись время от времени. Я приходил к нему домой, он клал передо мной новые листы, я читал. Он заглядывал мне в глаза.

Потом его не стало. Стихи свои он успел издать. Сборники эти лежат у меня дома, я их иногда перелистываю.

…

Никогда не считал себя знатоком поэзии. Не считаю и сейчас. Может быть, это и cлабые стихи, не знаю. Но мне они нравятся. Интересно услышать мнение людей, значительно более меня сведущих в этом предмете.

Вот одно из его стихотворений. Так он их записывал, по одному слову в строчке, так они напечатаны в его прошедших мимо читающей публики сборниках.

Я

К вам

Пришел

Издалека,

Никем

Не узнан,

Никем

Не званное

Дитя,

Невольный

Узник…

Кровь

Бьется

В венах,

Как

В тисках,

Как

Птица

Вещая

В силках,

Как

Солнце

В чёрных

Облаках,

Как

Шмель

Хмельной

В его

Лучах,

Как

Белый

Свет

В моих

Очах…

Мне

Тесно

В теле,

Нем

Язык,

Последний

В горле

Умер

Крик…

Я

К небу

Чёрному

Приник,

Пытаясь

Рассмотреть

Впотьмах

Души

Свободной

Первый

Взмах.

История творческой неудачи

В семидесятые годы одним из самых популярных советских изданий была «Литературная газета». А читать ее начинали с последней страницы. Это был отдел юмора – Клуб «Двенадцать стульев». Печатались там маститые советские сатирики, иногда помещал свои шуточные стихи Валентин Берестов, публиковались молодые Горин, Арканов, Измайлов, Александр Иванов – всех не перечислишь. И был там, на этой странице, маленький раздел – «Фразы». За одну фразу-остроту платили пять рублей. Это я знал точно, это мне рассказал приятель Бориса Б., поэта-сатирика, постоянного автора последней страницы «Литературки». А Борис часто приходил в «Эрмитаж» поиграть блиц.