Крэнфорд

– Так, нет! я это помню. Он очень отсоветовал Деборе, когда она их покупала; но она была совершенно деловая женщина и всегда сама все решала; а ведь вы знаете, они все эти года платили по восьми процентов.

Для меня это был предмет весьма неприятный: я ждала недоброго; потому я переменила разговор, спросив, в какое время, она думает, лучше нам идти смотреть модные материи.

– Ну, душенька, сказала она: – вот в чем дело: этикет не позволяет идти до двенадцати; но тогда весь Крэнторд будет там и не каждому приятно расспрашивать при всех о нарядах, уборах, чепцах. Показывать любопытство в таких случаях неприлично людям благовоспитаным. У Деборы была привычка всегда смотреть так, как будто бы последние моды ничего не значат для неё; это она переняла от леди Арлей, которая, знаете, видала всегда все новые моды в Лондоне. Поэтому, я думаю, мы сегодня утром выйдем вскоре после завтрака – мне нужно полфунта чаю, а потом можем пойти и рассмотреть все вещи на свободе и посмотреть, как нужно сделать мое новое шелковое платье, а потом, после двенадцати, можем идти снова, уже нисколько не думая о нарядах.

Мы начали говорить о новом шелковом платье мисс Мэтти. Я узнала, что она выбирает в первый раз в жизни что-нибудь важное для себя самой; мисс Дженкинс, каков бы ни был её вкус, была всегда более решительного характера, и удивительно, как такие люди овладевают другими простой силою воли. Мисс Мэтти заранее так восхищалась видом шелковистых складок, как будто бы на пять соверенов, отложенных для покупки, могла скупить все шелковые материи из лавки, и (припоминая, как я потеряла два часа в игрушечной лавке прежде, чем решила, на что издержать три пенса) я была рада, что мы пойдем рано, чтоб милая мисс Мэтти могла на свободе насладиться нерешимостью.

Если попадется материя голубоватая, платье будет голубоватое; если нет, она решилась на синее, а я на серое, и мы рассуждали о количестве полотнищ, покуда не дошли до лавки. Мы должны были купить чай, выбрать материю, а потом вскарабкаться на витую железную лестницу, ведущую туда, что было некогда чердаком, а теперь превратилось в выставку мод.

Молодые приказчики мистера Джонсона, нарядные, в лучших галстуках, вертелись у прилавка с изумительною деятельностью. Они предложили тотчас провести нас наверх; но, придерживаясь правила, что дела прежде, а удовольствие после, мы остановились купить чай. Тут рассеянность мисс Мэтти изменила ей. Если она знала, что пила зеленый чай в какое бы то ни было время, то считала обязанностью не спать потом целую ночь (я знаю, что она несколько раз пила зеленый чай, не зная того, и не чувствовала подобных последствий), следовательно зеленый чай был запрещен в её доме; а сегодня она сама спросила этот зловредный предмет, воображая, что говорит о шелковой материи. Однако ошибка скоро была поправлена и потом материи в самом деле были развернуты. В это время лавка наполнилась; был рыночный день в Крэнфорде, и многие из мызников и окрестных крестьян пришли, поглаживая волосы и робко поглядывая из-под опущенных ресниц, желая нетерпеливо рассказать об этом необыкновенном зрелище дома, своей хозяйке или девушкам, и чувствуя, что они тут не на месте между щегольскими приказчиками, красивыми шалями и летними ситцами. Один из них однако пробрался до прилавка, у которого мы стояли, и смело попросил взглянуть на шали. Все другие деревенские жители ограничились бакалейным товаром; но наш сосед очевидно был слишком исполнен доброжелательных намерений относительно хозяйки, жены или дочери, чтоб быть робким; и я скоро предложила себе вопрос: кто, мисс Мэтти или он, дольше продержит приказчика. Каждая вновь подаваемая шаль казалась ему лучше прежней, а мисс Мэтти улыбалась и вздыхала над каждой приносимой новой кипой; один цвет служил прекрасным оттенком другому и вся кипа вместе, как она говорила, пристыдила бы самую радугу.

– Я боюсь, сказала она, колеблясь: – что бы я ни выбрала, я буду жалеть, зачем не взяла другое. Посмотрите на эту хорошенькую малиновую: как это было бы тепло зимою. Но наступает весна… знаете, мне хотелось бы иметь по платью для всякого времени года, сказала она понизив голос: – как делали все мы в Крэнфорде, когда говорили о чем-нибудь таком, чего желали, да не могли себе позволить. Впрочем, продолжала она громче и веселее: – было бы с ними много хлопот, поэтому я думаю купить себе только одно… но которое же, душенька?