Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

А Ефим Никонов просто родился, как говорят, «не в свое время». Ему бы появиться на свет лет на двести позже, а он – в конце XVII века. Да еще крепостным, в Подмосковье. О его первых годах жизни известно крайне мало, но в 1718 году Никонову удалось направить бумагу самому императору Петру I, где он уверял государя, что способен создать военное судно, которое будет разбивать вражеские корабли.

Крепнущая империя нуждалась в кораблях. А столь интересный замысел привлек внимание Петра. Поступил рескрипт: «Ефима Прокофьева сына Никонова отослать к генералу Головину и образцовое судно делать». Работа закипела 3 марта 1720 года. Потаенное судно, которое предлагал Ефим Никонов, было упрощенной моделью первого подводного корабля. Он даже начал придумывать водолазные костюмы для тех, кто будет в нем перемещаться.

Описаний этой диковины не сохранилось, поэтому исследователи предполагают разные варианты: большой бочонок? Плоскодонная громадина шести метров? Император приезжал ознакомиться с ходом работ, а испытания состоялись в 1724-м. Это был настоящий провал. На глазах у государя подводная лодка пошла на дно. И год спустя, и три – ничего не получалось. Материалы были несовершенны, технологии – не соответствовали замыслу разработчика. Ефим Никонов получил нагоняй. Изобретателя сослали на Астраханскую верфь, где он и умер в 1728 году. После императора Петра I подобными разработками не интересовались еще очень долго.

Если бы Ефим Никонов был свободным человеком и смог привлечь сторонние средства, вероятно, у него получилось бы довести до конца свою работу. И подводная лодка, о которой мечтал Петр I, была бы сконструирована еще в XVIII веке. Точно так же и с Черепановыми – их изобретение «дилижанца» предвосхитило начало большого железнодорожного строительства в Российской империи. Внедрили бы собственные разработки, позволили бы мастерам Ефиму и Мирону довести до совершенства их замысел, и не пришлось бы десятилетия спустя втридорога платить за английские поезда.

Крепостное право тормозило развитие России. И это очень хорошо видно на примере таких изобретателей, как Никонов и Черепановы. Они не смогли отстоять свои разработки, не сумели вывести их на нужный уровень, поставить на поток. Барская прихоть позволила каждому из них в определенный момент добиться результата, но она же не дала крепостным возможностей для настоящего развития. «Нет у нас специалистов», – резюмировал граф Шереметев, когда ему задали вопрос, кто может трудиться над созданием паровозов и вагонов в России. К тому моменту Черепанов-старший уже скончался, но его сын был жив. Однако разработку авторов первого русского паровоза не приняли во внимание. Не сочли ее достаточно важной.

Только вольное существование могло гарантировать продвижение и развитие. По счастью, это вовремя поняли в отношении Семена Бадаева, разработчика бадаевской стали. Он обрел свободу относительно рано – в возрасте около 40 лет. И успел увидеть, как его замыслы не просто воплотились в жизнь, но и приумножили славу России.

Все началось в 1778 году. Семен сын Иванов Бадаев появился на свет в деревне Верхи Брянского наместничества. Как и отец, был крепостным у помещика Безобразова. Дворней, обслуживающей барский дом.

Но пытливый ум мальчика постоянно нуждался в подпитке. Семен выучился грамоте, читал в свободное время, а в двадцать с небольшим, заручившись разрешением барина, уехал в Петербург. Он всегда мог вернуться в родные места, но предпочел попробовать себя на Колтовской стальной фабрике. Это оказалось таким интересным занятием, что Бадаев решил вникнуть в дело получше: как получается прочная сталь? Ведь из нее можно сделать все что угодно!

Сталь в начале XIX века закупали преимущественно в Англии. Затраты были огромными, и собственные разработки оказались ох как нужны. Добавить к этому, что в 1807 году Россия заключила с Наполеоном Тильзитский мир. Это означало, что империя присоединяется к «санкциям» против Ганноверской династии[94]. Приобретать сталь у Англии отныне было нельзя. Но без особо прочного металла Россия тоже не могла обходиться.

Требовалось какое-то решение. Бадаев, будучи самоучкой, предложил новаторскую идею: использовать печь с двумя отделениями. В одном металл должен был подвергнуться цементации, в другом добивались получения той самой стали, которую привозили из Европы. Для начала следовало опробовать бадаевскую печь, а когда получили результаты, буквально онемели: да сталь русского разработчика в разы лучше иностранной! Об этом сразу сообщили в Горный департамент. Крепостного перевели на завод хирургических инструментов и выделили ему невероятную по тем временам зарплату, почти 400 рублей.

Из деревни в столицу Бадаев вызвал жену и сына и практически не заметил перемен в своей крепостной судьбе: Безобразов продал его коллежскому асессору Артюхову. Но вскоре владелец сменился еще раз, семью Бадаевых приобрел подпоручик Рогозин. Глобально же в положении мастера ничего не менялось, он просто выплачивал оброк своему хозяину, как было и прежде.