Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

У семьи Страшинских в Киевской губернии имелись изрядные владения. Сам барский дом находился в селе Тхоровка, в Сквирском уезде. Порядки здесь устанавливал хозяин, Виктор Страшинский. И возразить ему никто не имел права.

Он родился в 1785 году, был женат, имел детей. Позже, когда начались судебные разбирательства, жена попыталась вступиться за супруга: дескать, слова дурного от него не слышала. И вообще, никаких причин для ревности любезный муж ни разу не давал! Только в это заступничество никто не поверил. Против помещика набралось столько показаний, что защитная речь жены звучала нелепо.

Год за годом Виктор Страшинский создавал для себя персональный «сераль». Единоличный гарем из невольниц. Попасть туда могла любая молодая особа, которая приглянулась помещику. Возраст, семейное положение или личное согласие в расчет не брались совершенно. Если Страшинскому было угодно, он забирал совсем юных девочек и замужних женщин, соответствующих его вкусу. Когда крепостная пыталась противиться, ее увозили против воли. Надо помещику – держали за руки, пока он совершал насилие.

Для несчастных обитательниц гарема выделили крыло дома, и покидать его без позволения барина было невозможно. Даже на прогулку или в храм их вели в окружении надсмотрщиков – чтобы не сбежали. Если иные оказывались покладисты и сумели понравиться самодуру, Страшинский мог одарить платьем или монетой. Когда надоедали – выставлял немедля. Слез не терпел, за крики – порол. Нескольких бывших любовниц сам выдавал замуж. Гневить барина было опасно, хотя Страшинский и не был столь изощрен, как Салтычиха. Но и от его наказаний рыдали по несколько дней.

Страшинский любил новизну, поэтому крепостные фаворитки у него надолго не задерживались. Но и оставаться в одиночестве он не собирался. Крестьянин Эсаул Ганах (это экзотическое имя задокументировано в документах следствия) должен был в определенный срок привезти «новеньких». Отобрать и доставить барину. Впоследствии, на суде, крестьянин лил слезы и уверял, что ни о каком насилии ничего не слышал. И роль его была маленькая: указал хозяин, что требуется ему 2–3 девы, так он и привез. А для чего – кто же знает? Вдруг в доме полы нужно помыть…

За долгие «гаремные годы» Страшинский опробовал практически всех своих крестьянок. Ресурс был исчерпаем, ведь в его распоряжении находились не десятки тысяч женщин. Со временем возникли сложности – в Мшанцах не осталось ни одной приметной кандидатуры. В дом Страшинского возили даже юных девочек, 12–13 лет. Иногда его «вербовщик» безуспешно метался от дома к дому, а помещик сердился в своей усадьбе: что ж так долго? И выезжал на поиски сам. В таком случае он бывал крайне неразборчив. В повозку отправлялись и зрелые женщины, и уже побывавшие в его владениях.

Понимая, что пожаловаться совершенно некуда, крестьяне решили попытать счастья у священника Ящинского. Тот, как представитель Церкви, должен был сурово осудить блуд и насилие. Во Мшанцах, говорили селяне, не осталось дома, откуда не направили бы Страшинскому дочь, сестру или жену. Ящинский решил проверить сведения и направил на разбирательство сотника Павла Крившуна. И тот дал точно такие же показания. Тогда священник подал жалобу выше. В тот момент и началось расследование преступлений Страшинского.

«Эсаул Ганах сообщил, – записали 12 сентября 1846 года, – что приводил к Страшинскому крепостных… Но что с ними он делал, не знает и от них не слыхивал».

Поначалу следователи воодушевились: материала было – хоть отбавляй. Почти пятьсот свидетельств! Страшинский накуролесил на приличный тюремный срок, но… спустя несколько месяцев, неловко топчась и потупив взор, крестьяне начали забирать бумаги со своими признаниями. Каждый уже столкнулся с угрозами со стороны помещика, реже – с посулами оплатить «хлопоты».

Однако следователи были неумолимы. Они уже подсчитали, что Страшинский соблазнил или изнасиловал почти четыреста женщин в округе. Вызывали для показаний и его супругу, которая клятвенно заверяла: поклеп. Злой сговор неприятелей! Душа-Виктор ей всегда был верен…

Страшинский держался спокойно и уверенно. Стратегию защиты построил на трех китах: он дворянин, и такое поведение непозволительно для человека его сословия, он стар (а разбирательство велось, когда ему исполнилось больше шестидесяти лет), и он болен. Какие женщины сотнями? Он едва на ногах держится. И добавлял – все затеянное якобы придумано священником и сотником. Исключительно чтобы навредить Страшинскому. Ящинский, к слову, от показаний отказался. Болтали, что помещик обещал ему лично поджечь дом.