Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Домашние слуги чувствовали свое превосходство над остальными. Любопытно провести параллель с романом Маргарет Митчелл «Унесенные ветром». Там тоже рабы семьи О’Хара четко проводят границу в исполнении своих обязанностей. Когда их владелица, Скарлетт, требует от всех отправляться и собирать хлопок, слуги из дома выражают явное недовольство. Они привыкли совсем к другому обращению! «Мы домашние рабы», – жалуется Порк. Он не готов трудиться под палящим солнцем, потому что ездил на запятках экипажа. А что жизнь переменилась – так это забота господ. Рабам это совершенно не интересно…

Дворовые крепостные, или дворня, – частые персонажи книг русских классических авторов. «Дворня всякого помещика, самого мелкопоместного, есть в малом виде образчик того, что делается в большом… размере. Домашняя челядь всегда и везде сметлива: она старается вызнать склонности, слабости и… странности своего господина, умеет льстить им и чрез это подбиться в доверие и милость. Так было и в доме Максима Кирилловича Нешпеты. После старого капрала, ближний двор его составляли хлопцы, или псари, и пользовались особым расположением своего пана… Каждый из них, наперерыв между другими, старался прислуживаться своему господину, угодничать любимому коньку его». (Орест Сомов, «Сказки о кладах», 1829 г.)

Эти качества, описанные Сомовым, – умение подольститься, оказаться нужными в любой момент, сказать верное словцо и в точности уловить настроение хозяина, – были, разумеется, не у каждого дворового человека. Но зависимость от барина многих заставляла проявлять чрезмерное усердие. «Служить бы рад, прислуживаться тошно», – утверждал Чацкий. Но персонаж комедии «Горе от ума» был свободным человеком, а вот в положении крепостного он вряд ли смог бы проявлять излишнюю самоуверенность.

Впрочем, и такие ситуации бывали. Крепкие узы, связывавшие крепостных и хозяев, иногда становились почти родственными. Я уже привела в пример случаи браков между помещиками и дворовыми, но иногда устанавливались и другие отношения: отец – сын, мать – дочь. У Всеволода Крестовского в «Петербургских трущобах» есть амбициозная героиня, Наташа. Воспитанная в барском доме, словно родная дочь хозяина, она не желает вспоминать о своем истинном статусе:

«У экономки была дочка, которую барин очень любил… баловал, рядил в шелк и бархат, выписывал для нее старушку гувернантку французского происхождения, учил танцевать и играть на фортепиано… Эта-то экономкина дочка и была Наташа. Она с детства еще отличалась капризным, своенравным и настойчивым характером, вертела, как хотела, и барином и дворней – и барин исполнял все ее прихоти, а дворня подобострастно целовала у нее ручки и звала “барышней”».

История закончилась печально и для самой Наташи, и для тех, кто напомнил ей о положении вещей. Барин умер, о завещании не позаботился, и поместье со всем содержимым перешло властной княгине Чечевинской. Строптивую «девку» она терпеть не стала, отправила работать наравне с остальными. Разом лишившись всего, что имела, крепостная приложила немало усилий, чтобы вырваться из своего круга, да еще и поспособствовала падению своей же госпожи, княжны Анны Чечевинской. Из обитательницы дворца девушка превратилась в проститутку с грубым именем Чуха. Наташа выбралась из крепостного положения, но возмездие ее все-таки настигло. По этой книге впоследствии был снят сериал «Петербургские тайны».

Число дворовых всегда было очень разным. У бабушки фрейлины Смирновой-Россет имелось только 7 дворовых, включая мальчика Сидорко, который прислуживал за столом, а когда барыня выезжала, переодевался в форейтора. А у графа Алексея Орлова насчитывали 370 человек домашних слуг, у баронов Строгановых – почти 600, и у графа Разумовского насчитывалось девятьсот человек дворни.

Знать каждого в лицо и по имени было вовсе не обязательно (Орлов, конечно же, не мог запомнить имена всех трехсот семидесяти дворовых, да и не стремился к этому), но управляющий поместьем должен был вникать во все малейшие нюансы.

Если дом был большой, штат прислуги мог включать в себя представителей таких «профессий», как кондитер, мороженщик, пекарь. В других поместьях обязанности часто объединяли. Повар с двумя-тремя помощниками вполне мог справиться и с повседневным столом, и с праздничным. А если требовалось, то для организации торжества специально нанимали несколько дополнительных слуг.