Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

А княгине Анне Васильевне Щербатовой, умершей в 1792 году, жаловаться на дворню не приходилось. С возрастом помещица стала суеверной, но вместо того чтобы подтрунивать над ней, все старались ей подыграть. Была у княгини причуда: в первый день каждого месяца, поутру, подслушивать в девичьей, о чем болтают. Щербатова считала, что если девушки говорят добрые слова, то весь месяц пройдет без забот. А коли бранятся – жди печалей. Крепостные знали эту слабость княгини и, едва только слышали ее шаркающие шажки, начинали наперебой хвалить друг друга, говорить только о хорошем, чтобы Анна Васильевна порадовалась.

Если пожилые господа проживали в поместье, то летом к ним часто приезжали дети, уже с собственными отпрысками. «Мы оставляли город в апреле месяце и возвращались туда только в ноябре», – писала графиня Варвара Николаевна Головина. Вообще, молодые семьи очень часто какое-то время проживали с родителями и лишь потом постепенно приобретали собственный дом или снимали квартиру. Например, А. С. Пушкин после свадьбы с Натальей Гончаровой не один раз менял адреса в Москве и в Петербурге. Во дворе их столичного дома, где они поселились в 1831 году, поставили памятник, полученный Натальей в приданое. Я уже писала про скупого дедушку этой красавицы, который с удовольствием выделял деньги на своих фавориток, но не хотел раскошелиться ради внучки.

Иногда главную роль в доме исполнял не дворецкий, а экономка, тоже из числа крепостных. Чаще так получалось в усадьбах, где всем верховодили женщины. Вдовам было проще и удобнее общаться с себе подобными: немолодыми, но понимающими в хозяйстве женщинами. Экономка выступала как правая рука своей хозяйки, могла спорить со слугами и давать им наставления. В некоторых случаях ее влияние было так велико, что помещица словно бы отходила на второй план. Иные экономки умудрялись удачно выйти замуж за своих же хозяев. Например, в 1881 году князь Григорий Волконский женился на Лидии Ваксель, служившей в его доме. Это был ужасающий мезальянс для общества XIX века. Ведь первым браком князь был женат на графине Бенкендорф!

«Народонаселение… состояло из женщин, – вспоминал Николай Селивановский, сын известного в XIX веке типографа. – Первую роль играла Матвеевна… Она смотрела за хозяйством, выдавала муку… Кормила меня, крестила… рассказывала сказки. Бабушка всегда советовалась с нею по хозяйству. Сверх того, в доме было много женщин – кухарка, горничные, их мать, старуха Алена».

Опорой бабушки Лермонтова, например, служила ключница Дарья. Она была замужем за камердинером Михаила Юрьевича, который подолгу находился то в Петербурге, то на Кавказе. Видя, как печалится ключница в разлуке с мужем, Елизавета Алексеевна даже писала внуку: «Скажи Андрею, что он давно к жене не писал… Купи что-нибудь Дарье. Она служит мне с большой привязанностью».

В XVIII веке у знати стало модным заводить иностранных слуг, и часто ими были мавры. Голштинский дворянин Фридрих Берхгольц[44] сделал в ноябре 1724 года запись в своем дневнике: «Недавно молодой Долгорукий… привез себе скорохода и несколько иностранных лакеев, чего здешняя молодежь еще не делала». А в доме князей Цициановых полвека спустя жила «арапка» Зетюльбе, которую купили еще девочкой. Православные хозяева озаботились крещением своей служанки и даже дали ей христианское имя Аксинья Михайловна, но в доме ее так и звали по-прежнему Зетюльбе. По усадьбе она ходила в платье зеленоватого оттенка и вязаной кружевной шапочке. Цициановы любили свою «арапку» и воспитывали ее наравне со своими дочерями, так что девочка научилась и говорить по-французски, читать, писать и отлично танцевать. Правда, со временем дела у князей пошли совсем плохо, и им пришлось расстаться с Зетюльбе. Экзотическая прислужница попала в детскую княгини Кудашевой – ей поручили нянчить малышей.

У известного московского помещика Александра Даниловича Янькова слуга-арап появился после женитьбы в 1745 году. Барин любил роскошь. Он держал на запятках кареты «букет»: так называли слуг, одетых на разный манер. В «букете» был лакей в придворном платье, еще один – в красном камзоле и темнокожий слуга в шароварах и чалме. Для пущей важности экипаж сопровождали скороходы, которым следовало бежать впереди.