Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Какую пьесу ставили, англичанка не запомнила, но упомянула, что между пьесами давали балет. Хозяин молитвенно складывал руки и извинялся перед гостями за «убожество того, что мы видим». Объяснял, что крепостные заняты сборкой урожая. И, конечно, лукавил. Представление все сочли очень профессиональным, а театр, в котором его показывали, хвалили за поразительное убранство.

Здание с ротондой, где размещался крепостной театр Дурасова, выстроили в 1805 году, и внешне оно очень напоминало храм. Для своего детища богач не поскупился – в окнах стояли венецианские стекла, стены зрительного зала были украшены причудливой росписью, а после появилась еще и театральная школа. У себя в Люблино любитель искусства решил основательно заняться подготовкой актеров. Для этого было выстроено здание из двух флигелей, которые соединяла колоннада. Предполагалось, что в школе молодые артисты будут жить – имелись мужские и женские спальни, настоящие гримерные и костюмерные. Все как в любом настоящем театре!

«Каждые полчаса публику обносили подносами с фруктами, сладостями, мороженым, лимонадом, чаем… воскуривали благовония», – вспоминала в дневниках Екатерина Вильмонт.

Обычно у Дурасова содержались от сотни до полутора сотен актеров разного возраста и пола, но для массовки действительно могли привлечь и крестьян, работающих в поле. Так что извинения Дурасова выглядят не такими уж неправдоподобными. Масштаб этого личного «храма искусств» поражал гостей – с таким размахом в России к делу могли подойти немногие. Вскоре театр подмосковного богача вошел в двадцатку крупнейших во всей империи.

Конечно, единолично Дурасов не мог управлять всем этим хозяйством. Его правой рукой по театральному делу был актер и драматург Петр Плавильщиков. Сам из купцов, Плавильщиков стал известным деятелем сцены в конце царствования Екатерины II. На театральных подмостках Дурасова с его помощью ставили оперу и балет, но чаще – пьесы французских и русских авторов.

Своих актеров Дурасов очень ценил, одаривал, но и спрашивал с них строго. Чувствуя приближение смерти, подготовил для них вольные грамоты. Поэтому, когда в июне 1818 года барина не стало, вся труппа разом оказалась свободной. Актеры разбрелись, кто куда. Театр в Люблино закрылся. Самые талантливые «птенцы Дурасова» поступили на службу в московские и столичные театры, а имение приобрел купец Конон Голофтеев. Музы его интересовали мало, так что на месте усадьбы появились дачные поселки. Правда, здание школы сохранилось. Оно еще успело послужить Домом культуры в советские времена.

В другой подмосковной усадьбе, в Марфино, известен был театр генеральши Дарьи Петровны Салтыковой (урожденной Чернышовой). Несмотря на созвучие имени и фамилии, блестящую генеральшу не следует путать с другой Салтыковой, осужденной за пытки и убийство крепостных. Дарья Петровна (1739–1802) была женщиной очень образованной, провела детство в Берлине, Лондоне и Париже и, выйдя замуж за Ивана Петровича Салтыкова в 1771 году, сделалась владелицей огромного имения в 30 верстах от Москвы.

Каждое лето весь цвет столичной и московской знати съезжался в Марфино на псовую охоту. Кроме этого, устраивали балы и маскарады и, конечно, театральные представления! Особенно нравились хозяевам исторические миниатюры, в которых можно было представить пышные дорогие костюмы и тщательно проработанные декорации. Филипп Вигель писал о хозяевах усадьбы:

«Не знаю, откуда могли они взять совершенство неподражаемого… тона, важность русских боярынь… Если б они были гораздо старее, то можно бы было подумать, что часть молодости своей провели они в палатах царя Алексея Михайловича с сестрами и дочерями его, а другую при дворе Людовика XIV».

И снова театру был уготован недолгий век. В 1802 году не стало графини, супруг ее почти сразу переехал в Петербург и скончался тремя годами позже. Увеселения в Марфино прекратились, а в 1812 году имение разорили французские войска.

Такому же разграблению подверглась усадьба князей Юсуповых – Архангельское. Наполеоновские солдаты растащили все, что могли унести. А затем господский дом пострадал от крестьян: все, что не увезли французы, испортили или разворовали они. Несколько лет великолепный дворец стоял в полном запустении, пока в 1820 году Юсуповы не начали дорогостоящие восстановительные работы. Потребовалось почти 10 лет, чтобы вернуть Архангельскому былой вид.

А еще до разорения французами князь Николай Юсупов[55] задумался о собственном театре. Что для этого требуется, он знал преотлично, поскольку с 1791 по 1799 год занимал пост директора Императорских театров.