Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Однажды Юсупов пригласил в Россию итальянского художника-декоратора Пьетро ди Готтардо Гонзаго. Главной задачей итальянца была работа в Павловске, но попутно и за отдельную плату князь предложил ему… построить театр в Архангельском. По замыслу Юсупова, следовало создать нечто настолько величественное, чтобы не зазорно было пригласить на открытие самого императора Александра I.

Но Гонзаго был занят «под завязку». Он трудился в Эрмитажном театре практически без выходных, готовя декорации для различных постановок. Только в 1818 году замысел Юсупова осуществился: 8 июня посмотреть на первую постановку «Театра Гонзаго» приехали сразу два государя: Александр I и прусский король Фридрих-Вильгельм III (чья дочь[56] стала женой будущего императора Николая I).

Разумеется, в театре Юсупова играли его собственные крепостные. В его распоряжении были музыканты и певцы, актеры различных амплуа, балерины и певчие. Ставить пьесы помогал все тот же Петр Плавильщиков, который работал у Николая Дурасова (как мы помним, богач скончался в 1818 году, и его собственный театральный проект был закрыт). Но юсуповская сцена уступала дурасовской: театр был выстроен деревянным, зал едва вмещал желающих, актерскому мастерству учили «на коленке». Но зрители все равно были в восторге. И прежде всего – благодаря декорациям!

Юсупов не прогадал, что столько лет буквально тенью ходил за Гонзаго. Он добился от него эскизов, по которым выполнили занавес и интерьеры, декорации и костюмы. До наших дней дошло немного – всего 4 декорации и те самые занавеси, которые открывались перед спектаклем на сцене.

Но музицировали и исполняли роли не единственно крепостные. Когда господам была охота самим выйти на сцену, тем оставалась судьба статистов. Известно, что в Апраксинском домашнем театре не прочь были показать себя Василий Львович и Алексей Михайлович Пушкины – родственники Александра Сергеевича. Театр возник в усадьбе Ольгово в XVIII веке, и под него предназначили целый северный флигель. Как было модно у русской знати, архитектором выступил уроженец Болоньи Франческо Кампорези. В Ольгово любили ставить Мольера, представляли публике и «Севильского цирюльника». Частенько заглядывала на огонек к Апраксиным их соседка, Елизавета Петровна Янькова. В ее воспоминаниях, изданных внуком много позже, есть об этом:

«Был отдельный театр с ложами в несколько ярусов, и когда в Москву приезжала итальянская опера, то итальянцы в этом театре и давали свои представления… Все знатные певцы, музыканты и певицы, которые бывали в Москве, непременно попоют и поиграют у Апраксиных, и много хорошего наслушалась я на своем веку в их доме… Раза два или три случалось видеть на сцене и саму Апраксину; она никогда, бывало, своей роли хорошенько не запомнит; забудет, что следует говорить, подойдет к суфлеру, тот ей подсказывает».

Суфлерская будка на сцене была непременным атрибутом, но у Дурасова додумались до лучшего – все его актеры выходили на сцену с веерами, в которые и были запрятаны тексты. Забыл нужную реплику – раскрываешь веер и находишь. Удобство!

Василий Львович Пушкин, который блистал на апраксинской сцене, был не только актером, но и автором. Он оставил после себя поэму «Опасный сосед» и замечательные стихи (талантливым в этой семье был не только великий поэт), басни, дружеские послания и эпиграммы. А еще был страстным собирателем книг и очень горевал, когда в московском пожаре 1812 года сгорела его огромная, тщательно составленная библиотека.

А вот с семейной жизнью не задалось. В 1802 году дядя Александра Сергеевича Пушкина попал в скандальную историю. Его супруга, Капитолина Михайловна, подала 13 августа на развод, причиной чего стала «прелюбодейная страсть с вольноотпущенною девкой». То есть с бывшей крепостной. Супруги моментально разъехались, но завершить процесс удалось только через 4 года (развод в XIX веке получали долго и трудно). Синод подробно разбирал это дело и пришел к выводу, что Василий Львович и впрямь замечен в неверности и привязанности к бывшей дворовой девке, Аграфене Ивановой. Симпатичная девица сопровождала Пушкина в путешествии за границу. И как виновник сложившейся ситуации, Василий Львович должен был понести наказание: