Крепости неодолимые

В Житии святого и преподобного князя, несколько отличающегося от уже упоминавшегося, давалась оценка деятельности Александра в качестве божьего угодника и хранителя земных человеческих ценностей. Смиренный предсмертный поступок принятия схимы, который с великой любовью совершил Александр Ярославич, очистив душу от грехов, не прошел бесследно для церкви. Наряду с изображениями его в великокняжеских одеждах и воинских доспехах образ Александра запечатлен и в монашеском одеянии. Хорошо сохранились и сами останки к моменту собора церковных иерархов в Москве.

Сам собор 1547 года и последовавший через два года очередной форум российского духовенства не имеют аналогов в других религиях, да и в самой русской церкви они стали явлением неординарным. Сформулированная Макарием мысль «собрать в памяти святых, которым до сего времени не было соборного пения», отличалась не только глубиной, но и благородством. Ведь известно, что мирская история Руси писалась в христианских обителях, где даже в годы лихолетья бережно укрывали мудрые страницы летописей, которые не позволили кануть в небытие многим ее творцам.

Этот шаг подчеркивал и важный факт выхода русской православной церкви из младенческого возраста. Теперь она вне зависимости от Византии, утратившей к концу XVI века свое величие, стала самостоятельно формировать внутреннюю политику. Не отрицая преемственности, собор 1547 года распахнул двери келий и хранилищ, даровав русскому народу имена людей, которые приобрели известность мирным созидательным трудом, ратными подвигами. Так просветительная и памятливая идея в воспитании прихожан на примерах святых не позволила прерваться спасительной связи времен.

В том, что она незримо существует, мог в достаточной степени убедиться Петр I, который волею обстоятельств оказался на невских берегах. Легенды и сказания о невской битве и Ледовом побоище намного пережили и самого предводителя русских дружин, и автора Жития.

О жестокой борьбе со Швецией, которая вновь развернулась на Севере России, говорят скупые строки объяснительного текста к чертежу осады Нотебурга (старый русский Орешек). «Таковым образом, — писал Петр, — через помочь божью, отечественная крепость возвращена, которая была в неправдивых неприятельских руках 92 года». Следом за Орешком пала другая шведская крепость Ниеншанц, расположенная при впадении реки Охты в Неву. Петр I воспользовался мирной передышкой и посетил места, где несколько столетий назад русская рать сражалась со шведским войском.

Потомки древних новгородцев показали царю место, где якобы Александр Ярославич разбил шведов. Оно явно не соответствовало летописному и находилось в нескольких верстах ниже по течению в устье реки Черной.

Петр I не стал оспаривать географическую точность сказаний и, по-видимому, уже тогда решил построить в честь Александра Невского монастырь, поскольку и для него самого на военном поприще невские берега оказались счастливыми.

В этом же году Петр I начал осуществлять еще более грандиозный замысел — основание города на Неве. «В день 16 мая (праздник Святой Троицы. — Б. К.) крепость заложена и именована Санкт-Петербург…» События Северной войны вынудили царя почти на десять лет отказаться от мысли о строительстве монастыря, но лишь только умолкли пушки, как Петр I вновь возвратился к ней.

Он сам выбрал место для монастыря на правом берегу Черной речки. (К слову, такие же названия носили еще две реки, впадавшие в Неву.) Местные жители еще называли ее Викторой, тем самым как бы проводя связь между Невской битвой и названием. Точная дата закладки монастыря не сохранилась, и поэтому сошлемся на запись камер-фурьерского журнала. 25 марта 1713 года «при присутствии царского пресветлого величества с его высоким синклитом во имя Благовещения пресвятой девы Богородицы она церковь была освящена. Того дня царское пресветлое величество, Со всеми при нем обитающимися в новом монастыре изволил пировать».

Но Петр I смотрел еще дальше — новая столица нуждалась в известном всей России покровителе и защитнике, поскольку попытки шведов вернуть утраченную территорию не прекращались, Им мог быть только Александр Невский. Но для этого требовалось, чтобы мощи его находились в Санкт-Петербурге. Последовало распоряжение императора Священному Синоду, и при непосредственном участии Петра I была разработана церемония перевоза из Владимира серебряной раки с мощами Александра Невского.

Для России это было событие небывалое. С берегов Волги до Невы в окружении духовенства, скопления народа, нищих и юродствующих, почетного воинского эскорта плыли по воде суда, ехали подводы, чтобы точно в назначенный срок доставить в столицу бесценный груз. 30 августа 1724 года в Шлиссельбурге раку встречал сам Петр I с многочисленной свитой. Надо было видеть в этот момент царя. Его детище — Петербург — совсем недавно вступил в третье десятилетие существования и, наконец, как и большинство столиц мира, обрел свою собственную святыню. К этому моменту и монастырь, носящий имя святого Александра Невского, имел вид, достойный столицы империи.