Крепостная маркиза

Соня обреченно вздохнула. Но подумала, что будет справедливым рассказать ему все… разве кроме венчания…

– Все! – сказал он, наблюдая за колебаниями Сони, которые, как всегда, легко было наблюдать, всего лишь взглянув на ее лицо. – И даже то, что, как вы считаете, знать мне необязательно.

Да что это такое?! В конце концов, она не обязана откровенничать с ним! Кто он ей – брат, муж… А всё оттого, что Софья такая мягкотелая и не может нагрубить ему или просто сказать «нет». Конечно, Патрик имеет право знать, как закончилась миссия, ради которой, и он рисковал своей жизнью, но остальное…

– Дальше история, в которой я играла роль подсадной утки…

– Мы оба её играли, – поправил Патрик.

– Но вы, кажется, выбрали себе эту роль добровольно?

Неожиданно всегда невозмутимый Патрик так смутился, что какой‑то момент не мог смотреть Соне в глаза. Потом он прокашлялся и кивнул:

– Добровольно – Неужели так велик был ваш долг перед герцогиней Полиньяк?

– Возможно, когда‑нибудь расскажу вам…

Соня возмутилась:

– Что же это делается! Второй раз вы обещаете мне, а на самом деле так ничего и не рассказали… Вы требуете от меня полной откровенности, в то время как сами не сообщили мне и половины. Да что там половина! Одни намеки. Я подозреваю, что ваша фамилия Йорк не подлинная. Может, вас и не Патриком звать?

Но Патрик помолчал, давая ей выговориться, а потом сделал вид, что не понял её возмущения, и как ни в чём не бывало продолжал расспрашивать:

– Скажите, мадемуазель Софи, а у вас не возникло впечатления, что письмом королевы заинтересовались не только мятежники?

Соня ошарашенно взглянула на него.

– Как странно, но совсем недавно я о том же самом думала. И ведь правда. Откуда же иначе там взялся Тредиаковский? А потом кто‑то следил и за ним, отчего в конце концов мы оба вынуждены были скрываться.

Она осеклась и виновато посмотрела на Патрика.

Что же это получается: она проговорилась о том, кто впоследствии стал её мужем, чужому человеку. Как будто вместо русской императрицы стала вдруг работать на шотландского – или какого там ещё – короля.

Ещё бы она точно знала, кто такой Патрик на самом деле. Может, только ранение помешало ему тоже принять самое активное участие в этих слежках и погонях.

– Нет, – ответил он на её немой вопрос. – Меня беспокоило только одно: жизнь некой русской аристократки, которая невольно угодила в самый водоворот политических страстей.

– Вы имеете в виду меня?

– А разве в той карете была ещё какая‑то женщина?.. Кстати, а кто такой Тредиаковский? Не тот ли молодой русский чиновник, работник российского посольства, который тоже пытался втянуть вас в свою игру?

Что? Патрик знает о Григории? Но откуда? Что еще ему известно? Не может быть, чтобы и Тредиаковский…

И сама не зная, как, она выпалила:

– Если бы он хотел меня, как вы говорите, в своей игре использовать, разве он стал бы на мне жениться?!

Сказала и замолчала в недоумении: как же получилось, что она выболтала Патрику то, о чем собиралась молчать?

– Простите, мадемуазель… мадам, я не знал, потому звал вас… – совершенно смешался тот при этом известии. – Господи, да разве я мог подумать! В вашей жизни, похоже, вообще происходит всё очень быстро. А ваша бывшая служанка… она тоже ничего не знала?

– Я попросила её никому об этом не говорить.

– Да, когда я требовал от вас рассказать мне всё, то не ожидал, что услышу такую новость… Вы не находите, что на улице становится прохладно? Не хотите вернуться в комнаты?

Отчего‑то лицо Патрика стало в момент печальным и даже каким‑то несчастным.

– Пожалуй, – медленно проговорила Соня.

Себе‑то самой она могла признаться, что догадывалась о чувствах Патрика к ней. Каждая женщина чувствует, когда мужчина к ней неравнодушен. Но вот надо ли ей это?

Нет, лучше задать вопрос по‑другому: а готова ли она ответить на чувства молодого человека? Разве не хотелось ей отдохнуть от навалившихся на неё в последнее время приключений? Обдумать спокойно свою будущую жизнь…

«Отдохнуть она захотела! – хмыкнул кто‑то внутри неё. Опять этот внутренний голос! – На том свете отдохнешь!»

Глава четырнадцатая

Патрик распорядился, чтобы Вивиан подала им кофе, и теперь сидел рядом с Соней в гостиной замка, поглядывая на неё, как если бы наконец пришёл в себя после её убийственного сообщения.

– Вы любите своего супруга? – спросил он.

– Нет! – резко ответила Соня.

Она не успела рассказать Патрику, как новоявленный супруг бросил её одну в лесной сторожке, чтобы следовать дальше по своим делам, но уже без неё.

Григорий написал в записке, чтобы она возвращалась в Дежансон и ждала его там, но Соня была оскорблена в своих лучших чувствах и потому рисовала себе картины, как она укажет супругу на дверь, паче чаяния он надумает и вправду её здесь отыскать.

– Значит, не любите, – продолжал допытываться Патрик. – Но замуж за него вышли. Он вас заставил?

– Заставил? – удивилась Соня. – Нет, конечно. Это только мой глупый поступок. То есть, я хотела сказать, моя вина.

– Но освященный церковью брак… разве не соединяет людей навеки?