Крепостная Россия

24 ноября 1857 г. копии с рескрипта Назимову правительство разослало «для сведения и соображения» всем губернаторам и губернским предводителям дворянства. 5 декабря Александр II подписал аналогичный по содержанию рескрипт на имя петербургского генерал-губернатора П.Н. Игнатьева. Спустя три дня копии с рескрипта Игнатьеву были также отправлены во все губернии. Наконец, 17 декабря 1857 г. правительство напечатало рескрипты в газетах. Таким образом, крестьянский вопрос впервые за всю свою историю был вынесен из тиши секретных комитетов. Царское правительство полагало, что сделавшись гласным, рескрипты внесут успокоение в среду угнетенных масс. Но его расчеты оказались явно ошибочными. Открытая постановка крестьянского вопроса еще больше обострила классовые противоречия между помещиками и их крепостными. После опубликования рескриптов правительство не могло уже повернуть вспять без риска вызвать взрыв всеобщего народного восстания и вынуждено было поторопиться с подготовкой крестьянской реформы.

Рескрипты Александра II произвели на помещиков России очень грустное и тревожное впечатление. Эти рескрипты, заявил товарищ министра внутренних дел А.И. Левшин, могут произвести в стране такое сальто-мортале, от которого все государственное устройство полетит вверх дном[361]. 10 декабря 1857 г. министр внутренних дел Ланской секретно запрашивал губернаторов и губернских предводителей дворянства об отношении дворян разных районов к царским рескриптам. Но общий тон ответов был далеко неутешительным: «идеи крепостников торжествовали почти всюду»[362]. Шеф корпуса жандармов в своем отчете за 1858 г. писал, что большая часть помещиков рассматривает крестьянскую реформу как «несправедливое отнятие у них собственности» и как «будущее разорение»[363].

Встревоженные началом подготовки крестьянской реформы, отождествляя собственные интересы с потребностями народа, крепостники пытались доказать, что малейшее нарушение их владельческих прав чревато гибельными последствиями для всей нации, поставит страну перед катастрофой. Например, воронежский губернский предводитель дворянства князь И.В. Гагарин в конфиденциальном донесении министру внутренних дел заявлял, что от намеченной правительством реформы помещичье хлебопашество и животноводство совершенно разрушатся, «промышленность заводская и фабричная будет парализована», «города и армия останутся без снабжения», а освобожденные от дворянской опеки крестьяне «впадут в разорение и обнищание»[364]. Выступая против реформы, крепостники до небес превозносили господствовавшие в стране порядки, уверяли всех и вся, что крестьяне вполне довольны «крепкой связью» с помещиками и не имеют ни малейшего желания освободиться от их попечительства.

Известный деятель Земского отдела Министерства внутренних дел Я.А. Соловьев в своих «Записках» отмечал, что ни в одной губернии не обнаружилось безусловного сочувствия и желания помещиков к освобождению крестьян на предложенных в рескриптах условиях, что отовсюду поступали отзывы о невероятных затруднениях и даже совершенной неприменимости указанных в рескриптах начал[365].

Оппозиция дворянства, разумеется, не представляла серьезной опасности для правительства, что прекрасно понимало III отделение. «Хотя почти все дворяне недовольны и хотя некоторые из них выражаются иногда с ожесточением, – писал начальник III отделения в отчете за 1858 г., – но подозревать их в злоумышленном противодействии правительству или в наклонности к каким-либо тайным замыслам нет еще основания. Весь ропот их проистекает от опасений, что достаток их уменьшается, а у многих даже уничтожается, и эти опасения столь близки сердцу каждого, что ропот дворян есть явление весьма естественное»[366]. Такого же мнения о дворянской оппозиционности был и сам Александр II. Несмотря на то, что «значительная часть дворянства упрямится, не понимая всей важности работы и крича о несправедливости, – писал царь своему наместнику на Кавказе А.И. Барятинскому, – он (Александр II – М. Ш.) все же надеется, что все со временем успокоится и правительство намерено твердо идти своим путем»[367].

Итак, мы остановились на первых рескриптах Александра II, содержавших основные начала крестьянской реформы, и на отношении к ним поместного дворянства. В течение 1858 г. идентичные по содержанию рескрипты были даны всем губернаторам и генерал-губернаторам России в соответствии с предписанием этих рескриптов на местах стали создаваться специальные губернаторские комитеты.

Формально губернские комитеты открывались как будто бы по «ходатайствам» самого дворянства. Обычно дворяне каждой губернии направляли на имя царя адрес с просьбой разрешить им заняться составлением проекта крестьянской реформы. Рескрипты Александра II являлись своеобразным ответом царского правительства н а эти «всеподданнейшие» адреса поместного дворянства.