Крепостная Россия

Накануне обнародования манифеста и «Положении 19 февраля» особенно экстраординарные меры правительство принимало в столице Российской империи – Санкт-Петербурге. Здесь во всех казармах пехотных и гвардейских полков личному составу были розданы боевые патроны, заряжены орудия, приготовлены необходимые средства к защите Зимнего дворца, Петропавловской крепости, Адмиралтейства, телеграфной станции, вокзалов и других наиболее важных пунктов и Учреждений. Вместе с тем в каждом полицейском участке столицы царская администрация заблаговременно заготовила по несколько возов розог и скрытно расположила там по одной роте солдат с заряженными винтовками. Офицерам этих рот было велено во всем повиноваться участковому полицейскому начальству и немедленно стрелять, в кого он прикажет[376]. 4 марта генерал-губернатор Петербурга граф Игнатьев разослал командирам частей столичного гарнизона специально и приказ с подробным указанием, в какие именно пункты города отряжать войска и как им поступать «при первых признаках уличного смятения»[377]. Так, по этом приказу 4 батальона пехоты, 24 орудия и 6,5 эскадронов кавалерии лейб-гвардии Преображенского полка обязаны были сосредоточиться на Дворцовой площади Подразделениям лейб-гвардии Семеновского полк предписывалось занять мосты и подъезды к зимней резиденции царя. Вместе с тем корпус жандармов получил задание задерживать всех «подозрительных» людей и никого не впускать в столицу, а также не выпускать из нее без особой предосторожности[378].

Для борьбы с ожидавшимися массовыми народными волнениями была привлечена и церковь. Согласно правительственным указаниям, духовенство обязывалось применять все средства религиозного воздействия на крестьян, дабы «отвратить их от неповиновения властям предержащим».

Таким образом, для предотвращения крестьянской революции был приведен в состояние мобилизационной готовности весь гигантский аппарат самодержавно-полицейской власти как в центре страны, так и на периферии. Тем не менее это не могло рассеять опасений помещиков, что неудовлетворительность реформы вызовет «поножовщину». 16 апреля 1861 г. в газете «Русская речь» появилась статья под названием «Письмо из Воронежа». У «некоторых господ, – сообщал автор данной статьи, – неуверенность в волнении народном дошла до такой степени, что они переселились из деревень в города»[379]. Многие помещики запасались в то время оружием. В этом отношении характерным является донесение одного из агентов III отделения который еще в 1859 г. писал своему начальству: «В здешних оружейных магазинах требование на оружие увеличилось. Покупают в особенности помещики и большей частью револьверы. Все вообще покупающие сильно беспокоятся о самосохранении и ожидают непременно стычек со своими крестьянами при решении крестьянского вопроса, почему и запасаются оружием. Из разговоров со многими покупателями слышны жалобы, что все крестьяне теперь уже вышли из всякого повиновения…, если же будет объявлено освобождение, то они готовы будут перерезать всех помещиков»[380].

Накануне обнародования манифеста и «Положений 19 февраля» в ряде местностей дворянские семьи поспешно укладывали дорожные чемоданы и готовились к бегству за границу. На случаи народного восстания была приготовлена к эвакуации из столицы и царская семья. Некоторые помещики составляли даже завещания. Воронежский штаб-офицер корпуса жандармов в одном из секретных донесений в III отделение писал, что помещики губернии ощущают столь сильный инстинктивный страх за последствия подготовленной реформы, что придают второстепенное значение собственным материальным выгодам и заботятся теперь лишь о том, как бы «остаться живыми»[381].

Как уже отмечалось, манифест и проект «Положений» о крестьянах Александр II подписал 19 февраля 1861 г., но обнародование их началось только спустя две недели. Главной причиной этого была общая неподготовленность правительства.

В самом деле, чтобы обнародовать манифест и «Положения 19 февраля», следовало их сперва размножить в достаточном количестве экземпляров и затем доставить во все присутственные места, церковные приходы и те многочисленные дворянские поместья, на которые они распространялись. Однако при тогдашнем состоянии полиграфической промышленности, путей сообщения и средств передвижения, разумеется, невозможно было столь обширные документы быстро напечатать и разослать по необъятным просторам Российский империи. Но это не все. Двухнедельный срок со дня подписания манифеста до объявления крестьянам «воли» оказался нужным царскому правительству еще и для того, чтобы завершить неоконченную передислокацию войск, а также подготовить соответствующим образом армию чиновников и духовенство к проведению в жизнь новых законоположений о крестьянах.