Крепостная

Ближе в восьми ее нашел Урусов, который уже полчаса разыскивал ее по дому. Увидев, на лице девушки слезы, князь начал пытливо и осторожно выспрашивать, что случилось, но Груша лишь отмалчивалась и, чтобы успокоить его, сказала, что у нее невыносимо болит голова. Константин удовлетворился таким ответом и увел девушку в дом. В спальне он помог ей раздеться, сам сходил на кухню за валериановым чаем и проследил, чтобы она выпила все до последней капли. Чуть позже он, как ребенка, уложил Грушу в постель и, накрыв ее одеялом, пожелал спокойной ночи, потушил свечи и вышел из спальни, чтобы не мешать. Сам же он почти час курил в своем кабинете и размышлял о том, что же все-таки тревожит девушку, поскольку Урусов чувствовал, что ее нервное состояние явно не объяснялось простой головной болью. Уже за полночь Константин вернулся в спальню и, тихо раздевшись и стараясь не разбудить Грушеньку, лег рядом. Обхватив ее расслабленную кисть своей широкой ладонью, он уснул под мирное дыхание девушки, которое опаляло его лицо.

И вот, проснувшись поутру, Груша ощущала, что более не может находиться в этом месте, где ее окружали люди, разрушающие ее существо. Напористый, страстный, красивый, холеный и слишком взрослый для нее Урусов, который своим поведением и отношением к ней скорее напоминал отца, а не возлюбленного. Пронырливая хитрая Проша, которая смогла как-то завлечь Андрея настолько, что он решил жениться на ней. И непонятный холодный суровый, циничный Елагин, который разбил ей сердце.

Уже больше месяца прошло с тех пор, как Груша стала любовницей князя. Несколько дней она откладывала разговор с Урусовым о вольной, но сегодня поутру проснулась с одной-единственной мыслью — обязательно напомнить князю о его обещании. Ибо всеми фибрами души девушка желала только одного — поскорее получить долгожданную свободу и уехать отсюда, где все напоминало об ее унижении, падении, несчастной любви и мучениях.

Груша осторожно приподнялась на локте и посмотрела на спящего Урусова. Красивое лицо Константина было умиротворенным и спокойным. Густые светлые волосы падали на высокий лоб, брови и ресницы более темного цвета украшали его большие закрытые глазницы. Темно-русые, искусно подстриженные усы, подчеркивали губы, чуть полноватые, но изящно очерченные, а волевой, гладко выбритый подбородок дополнял этот эталон изысканной привлекательности. Широкие плечи и поджарый рельефный торс, красивые мужские формы кистей с широкими ладонями и длинными пальцами, узкие бедра и мускулистые ноги являли собой великолепный образец притягательности. Каждое утро князь непременно занимался с гантелями и отжимался по пятьдесят раз от пола. Он всегда следил за своей фигурой и осанкой, и оттого его тело до сих пор было подтянуто и стройно.

Однако изысканный облик Урусова отчего-то совсем не возбуждал желаний в девушке. Да, Груша отвечала ласками на его страсть и порой даже сама получала некоторое удовольствие от их близости, но более глубокого истинного чувства Константин не мог вызвать в душе девушки. Ибо ее сердце уже давно выбрало и трепетало от высокого, широкоплечего, строгого и своевольного Елагина. А после их бурного, пылкого соития у реки Груша отчетливо осознала, что и интимная близость с Андреем во много раз сладостнее и упоительнее, нежели с Урусовым. И она понимала теперь, что дело вовсе не в умении доставить удовольствие женщине, так как князь был гораздо изощреннее, ласковее и искуснее Андрея в любовных играх. А в том, что к Елагину она испытывала страстное любовное чувство, и даже малейшее прикосновение молодого человека вызывало в Груше сладостное томление и неистовое желание отдаться ему полностью. С Урусовым такого никогда не было.

Ласково проведя ладошкой по твердой щеке и шее князя, девушка отметила, что Урусов уже не спит. Константин тут же открыл глаза и, улыбнувшись ей, привлек к себе. Груша позволила себя поцеловать, словно подготавливая почву для важного разговора и пытаясь расположить его к себе. Но, почувствовав, что его ласки становятся более настойчивыми, мягко отодвинулась.

— Уже семнадцатое августа, — сказала Груша тихо.

— И что ж? — вымолвил безразлично князь и, снова улыбнувшись, попытался поймать ее ножку под одеялом. Но Груша ловко отстранилась от Урусова и продолжала:

— Прошло уже больше месяца, Константин Николаевич, как вы обещали мне вольную.

Нахмурив брови, Константин некоторое время пытался понять, о чем она говорит, так как его сознание было занято сладострастными мыслями. Когда до него дошел смысл слов девушки его игривое настроение вмиг улетучилось.

— И что ж? — повторил он тот же вопрос, но уже с недовольной интонацией в голосе.

Прищурившись, он посмотрел на обнаженную девушку, которая резко села на постели. Ее прелестные полные грудки притягивали его внимание, и ему совсем не нравилось то, о чем она говорила сейчас.