Крепостная

Она молчала, вдруг ощутив жалость к взрослому мужчине, который стоял перед ней и, как школяр, оправдывался.

Урусов вдруг оживился и, с обожанием посмотрев на Грушу, проникновенно вымолвил:

— А может, вы хотите вольную?

— Вольную? Вы дадите мне вольную? — переспросила, не веря своим ушам, Груша.

Нахмуренное личико девушки вмиг просветлело. Урусов тотчас увидел на нем заинтересованность и с облегчением выдохнул, поняв что наконец нашел то, что ей надо.

— Да, да! — быстро закивал Урусов. — Обещаю, через месяц я подпишу вам вольную, и вы станете свободной.

Первоначальная радость Груши сменилась тяжким осознанием того, что ради свободы ей придется отдать свою чистоту и стать любовницей князя. Возможно, она бы смогла на это пойти, но в данную минуту еще не была к этому готова.

— Мне надо подумать, — сказала уклончиво Груша, решив выиграть хотя бы немого времени.

— Я понимаю, — взволнованно прошептал князь. — Я буду ждать. — Он отошел от девушки и направился к двери. На пороге он становился и, обернувшись к Груше, тихо проникновенно произнес: — Я буду ждать вас в своей спальне каждый вечер. Только не заставляйте меня ждать слишком долго, — добавил он мрачно и вышел вон.

Когда Урусов ушел, Груша устало присела на кровать и обхватила себя руками. Она долго безмолвно сидела, не раздеваясь. Думы, гнетущие, мрачные и тревожные, терзали ее существо. Она все размышляла о своем невыносимом положении и ощущала, что, как бы ни хотела свободы, все же не могла так легко отдаться Урусову и стать его любовницей. Она понимала, что грех до свадьбы ложиться в постель с мужчиной. Даже осознавая, что за свой аморальный поступок получит долгожданную, сладостную свободу, Груша все равно не могла решиться прийти к князю в спальню.

В какой-то момент что-то надорвалось в девушке от боли и страданий, и Груша, вскочив на ноги, бросилась прочь из комнаты, решив раз и навсегда покончить с тем невыносимым положением, в котором оказалась. Она легко пронеслась по темному дворцу и выбежала на улицу. На одном дыхании миновала липовую аллею и остановилась на высоком берегу бурной реки.

Стояла темная, жаркая и душная ночь, в воздухе ощущалось предвестье грозы. Дул сильный ветер, бледную луну закрывали несущиеся по небу чёрные тучи. Луна освещала только песок неровных берегов Нары. Река, мрачная, черная и неприветливая, быстро несла свои воды. Она показалась Груше каким-то зловещим чудовищем и одновременно единственным другом, который может понять ее. Шум волн нарастал, как некая зазывная песнь, успокаивающая и обещающая покой. Девушка неотрывно следила за бурной рекой, как будто хотела навсегда запечатлеть темные волны в своем сознании.

«Всего миг — и я буду свободна», — думала Груша. Река поглотит ее легкое тело и не будет больше ничего: ни боли, ни мук, ни отчаяния. Только покой.

Она закрыла глаза и, как загипнотизированная, наклонилась к обрыву. Правая нога оторвалась от земли и повисла над пропастью. «Еще одно движение, и все будет кончено», — думала девушка. Неожиданно чьи-то сильные руки схватили Грушу за талию и мгновенно оттащили от крутого берега.

— Вы это что надумали, Аграфена Сергеевна? — раздался над ее ухом взволнованный голос Елагина. Его руки обнимали ее стан, и Груша удивлено, невидящим взглядом посмотрела на его взволнованное лицо. Он глядела на молодого человека каким-то безумным будоражащим взором, и Андрей понял, что девушка не в себе.

— Пустите меня, — пролепетала Груша из последних сил, пытаясь оттолкнуть сильные руки молодого человека от себя. Но Андрей, испугавшись ненормально горящих глаз, крепче прижал ее к себе и напряженно прошептал:

— Не пущу… вон что удумала…

Груша вдруг обмякла в его руках, решив подчиниться, и невольно опустила голову на широкое плечо. Елагин, немедля среагировав, проворно подхватил девушку на руки и, прижав ее легкое тело к себе, быстрым шагом направился прочь от опасного высокого берега.

Понимая, что теперь нельзя отпускать ее, чтобы Груша вновь чего-нибудь не натворила, молодой человек стремительно направился в сторону сосновой рощи, находящейся неподалеку. Темнота уже давно окутала округу. Елагин прошел через высокую траву, то и дело кидая обеспокоенный взор на затихшую девушку. Она как-то безразлично вела себя, будто затаилась в его сильных руках и не сопротивлялась. На ночном небе появилась яркая луна, хорошо освещая округу. Уже через минуту Елагин опустился на широкий пень, стоявший среди сосен, и осторожно посадил девушку себе на колени, продолжая так же заботливо удерживать ее. Одна рука Андрея придерживала Грушу за плечи, а второй он приподнял ее за подбородок, чтобы заглянуть в бледное прелестное лицо. Ее прическа чуть растрепалась, и короткие густые пряди красиво обрамляли лицо. Она смотрела на него внимательно и как-то изучающе, и Елагин утонул в бездонных чудных глазах.

— Грушенька, девочка моя… что случилось? Расскажи мне, не бойся, — попросил молодой человек глухо, ощущая, как его душа наполняется трепетом и страстью от ее близости.