Крепостной Петербург пушкинского времени

В домах провинциального дворянства, как отмечают современники, людские флигеля бывали буквально переполнены «дворскими» детьми. В Петербурге же наблюдалось часто обратное явление. Здесь в знатных домах иногда почти совсем не было видно детей, несмотря на множество семейной прислуги. Это объяснялось тем, что, по мнению господ, прислуга, обремененная детьми, «худо служит», а потому детей старались отослать в деревню. Обычно, после очередного обхода дворецким дворовых флигелей, составлялся список детей, подлежащих отправке в деревню, во избежание лишней грязи и шума в барском доме. И первый же обоз, доставивший господам продукты из деревни, уходил обратно, увозя дворовую детвору. Таким образом, мать расставалась с ребенком на долгие годы; детей возвращали в город лишь тогда, когда они вырастали настолько, что могли быть пригодными к барской службе.

Одевали их в домашнее сукно, а на ногах они носили «волоснички», род лаптей, сплетенных из конского волоса, которые они сами плели. Детей наиболее способных и «пристойной наружности» обучали в больших домах танцам. Они носили название «бальных детей». В торжественные дни они должны были «изображать балет». Расход на их содержание был очень не велик. Они получали лишь ежемесячно пятачок на баню, да полтинник в посту, «на говенье». Щедрые господа выдавали еще на маслянице четвертак, «на баловство», который тотчас же отбирался родителями. Мальчики начинали получать жалованье с 18 лет; девочкам же иногда его вовсе не платили.

Таким образом, расходы на содержание дворни по существу занимали в бюджете знатного петербургского дома очень скромное место. В среднем, расход на крепостного человека, при условии даже выдачи ему жалованья, редко превышал 150 руб. Из этой суммы около 30 % приходилось на жалованье, 15 % на «прокормление», остальные деньги шли на «построение одежды» и выдачу съестных припасов. Таким образом, крепостной слуга обходился в 3–4 раза дешевле, чем на Западе.

Такое нищенское содержание петербургских слуг неминуемо толкало их на преступление. За русским слугой у иностранцев установилась определенная репутация «первого в мире вора». «Они крадут все, что только могут!» — записал о русских слугах один иностранец. Как отметил в своих записках известный английский путешественник В. Вильсон, хозяйка его петербургской гостиницы ему жаловалась, что слуги крадут все, что только попадется под руку, вплоть до ключей от комнат. Забытая серебряная ложка тотчас исчезает со стола. «Однако, — записал Вильсон, — этот упрек относится не только к слугам; также и гости, без всякого угрызения совести, забирают всякую мелочь или безделушку, попавшуюся им на глаза в вашем доме. У одного знатного англичанина, недавно посетившего Петербург, после данного им роскошного приема, кто-то из гостей унес несколько блюд от обеденного сервиза».

Хотя газеты и пестрели объявлениями об «отпуске для услуг людей хорошего и неиспорченного поведения», но на деле это было далеко не так. Обычно слуги проводили в безделии весь день в «застольной», за игрой в карты, в короли или в мельники. Работу же выполняли, главным образом, подростки. Казачок в доме вставал первым и ложился последним. Дежурство в прихожей добросовестно нес только казачок, в то время как «швейцарские лакеи» заходили в прихожую разве только в пьяном виде, чтобы тотчас заснуть, развалясь, где попало на полу.

Пьянство среди дворовых было так развито, что «рачительные» хозяева из предосторожности никогда не селились близ питейных домов. Х. Мюллер знал в Петербурге дома, где слугам раз в неделю выдавались деньги на водку, с разрешением в этот день напиться, но зато с обязательством остальные дни недели быть трезвыми. Однако, обычно слуги повсюду были уже с утра «выпившие» и тщетно дворецкий ведет в «часть» наказывать лакеев-пьяниц, они и вернувшись со съезжей «грубят» и не обнаруживают охоты к работе.

Поэтому «вольный» слуга, умеющий брить и причесывать, да к тому же непьющий, зарабатывал на всем готовом 35–40 руб. в месяц, камердинер или кондитер — 75–80 руб. Но «вольных» слуг в городе было мало.

Среди наемной прислуги преобладали, главным образом, крепостные оброчные. Прибыв в Петербург, они, в поисках места, обращались прежде всего к иностранцам, где лучше содержали прислугу и больше платили. И лишь за неимением другого места поступали к купцам. «Слуги нанимаются обыкновенно месячно, — сообщает Башуцкий, — и в зависимости от наружности, способности и должности, получают от 25 до 75 руб. в месяц, женщины от 10 до 30 руб. Сорок лет назад они получали от 10 до 25 руб., служанки от 4 до 10 руб. Слугам, нанятым от чьего-либо управителя (то есть крепостным), платили не более 30 руб».