Крепостной Петербург пушкинского времени

Кровавыми расправами отвечало издавна царское правительство на бунты крестьян. Взрослых, детей и стариков жестоко избивали плетьми и розгами. Целые деревни предавались пламени, а их население ссылалось в Сибирь. Предлогом для расправы с крестьянами являлись не только мятежи, но даже неплатеж помещику повинностей или неповиновение приказчику. Когда во времена Павла I, в имении Брасово, Орловской губ., вспыхнули волнения, прибывший, для усмирения, с войсками генерал-фельдмаршал кн. Репнин сжег взбунтовавшуюся деревню. Убитые были зарыты в общей яме, у которой поставили столб с надписью: «Тут лежат преступники против бога, государя и помещика, справедливо наказанные огнем и мечом по закону божию и государеву».

Яркую картину крестьянских волнений рисуют отчеты III Отделения Николаю I, опубликованные в 1931 г. Центрархивом. Они свидетельствуют о необычайно упорной борьбе крестьянства, значительно повлиявшей на политику дворянства и правительства. Недаром Бенкендорф отметил в своем отчете за 1839 г., что «крепостное состояние есть пороховой погреб под государством».

Полоса волнений не миновала и Петербурга.

Еще в ХVIII веке здесь был зарегистрирован ряд «дерзких неповинений» среди дворовых людей. Однажды группа их осмелилась даже подать челобитную на своих господ самому Павлу I. В ответ на это император приказал тотчас же дать каждому из челобитчиков столько плетей, сколько пожелает его барин. «Поступком сим, — говорит современник, — Павел приобрел себе всеобщую похвалу и благодарность от всего дворянства».

Тем не менее, в Петербурге имел место целый ряд «дерзких» убийств дворян их крепостными. Особое внимание обратило на себя в первые годы ХIХ века убийство кн. Яблоновского. Возвращаясь с дачи Строганова на Черной речке, он был убит своим кучером, который ударил его колесным ключом, а затем задушил вожжами. Убийца был вскоре задержан близ Ладоги и присужден к 200 ударам кнута. Приговор был приведен в исполнение 20 сентября 1806 г. на «площади, где торговали скотом, близ Невы», то есть на обычном лобном месте Петербурга — Конной площади.

Эту казнь подробно описали в своих мемуарах два английских путешественника Д. Грин и художник Р. Портер. Собравшаяся со всех концов города громадная толпа, по словам Портера, «была куда ужаснее шумной толпы, собиравшейся в Лондоне на публичных казнях перед Ольд-Бэлей». Но вот несколько палачей с кнутами в руках окружили жертву. Забил барабан и истязание началось. Палач, нанеся шесть ударов, уступал место другому, подходившему со свежим кнутом в руках. Наказуемый испустил вопль лишь при первых ударах, на двенадцатом ударе он уже умолк и лишь вздрагивания тела показывали, что он еще жив. Истязание длилось час. Когда положенное количество ударов было отсчитано, преступника подняли. Он оказался жив. Ему прокололи на лбу и на щеках надпись «вор» и вырвали ноздри. Он имел еще в себе достаточно силы, чтобы надеть кафтан. Как говорит Портер, «этот кучер убил своего господина за жесточайшие притеснения не только его самого, но и всех других крепостных». Убийца был «красив, молод, хорошо сложен».

В сороковых и пятидесятых годах шеф жандармов в своих ежегодных всеподданнейших докладах отметил три покушения на убийство со стороны петербургских дворовых.

В 1848 г. дворовые люди Кривошеев и Лагошев покушались на жизнь своей владелицы гр. И. Воронцовой. В 1857 г. трое дворовых избили камер-юнкера кн. Сибирского, а затем пытались его задушить. «Произведенным исследованием обнаружено, что означенные люди выведены были из терпения вспыльчивым и раздражительным характером своего господина».

Наконец, в 1854 г. возникло громкое дело «об убийстве в Петербурге 25 декабря 1854 г. действительного статского советника Оленина двумя крепостными людьми», потребовавшее назначения особой следственной комиссии. Как выяснилось, «поводом к означенному злодеянию последовало дурное обращение Оленина с людьми его и что, по жалобам их, местное начальство делало ему неоднократно внушения. В то же время, по управлявшимся Олениным собственным и принадлежащим жене его имениям в Тверской, Московской и Тульской губерниях, произведены особые исследования, которыми доказано, что крестьяне указанных имений от обременения повинностей находятся большей частью в бедном положении и нуждаются в продовольствии. Поэтому сделано распоряжение, как об отпуске им хлеба, так и об учреждении особого надзора местных властей за управлением наиболее расстроенной тульской вотчины. Убийцы Оленина заключены в петербургский тюремный замок, а прочие дворовые люди, 12 человек, отправлены на родину». Убийство Оленина, — писал Ю. Ф. Самарин, «который в самом Петербурге, в глазах явной и тайной полиции мучил свою прислугу и, наконец, поплатился жизнью за долговременную безнаказанность, еще яснее засвидетельствовало всю недействительность предупредительного надзора со стороны правительства для ограждения крепостных людей от злоупотреблений помещичьей власти».