Крест

Которые оказались столь плотны и колючи, что Матвей потратил порядочно времени, прорываясь свозь них. Наконец, оставляя на колючках клочки окончательно погубленной одежды он вывалился на обочину. Затравленно огляделся — налево и направо от него стелилась автомобильная дорога, плохо освещенная редкими светильниками на бетонных столбах. За дорогой, на фоне еще оставшейся полосы светлого неба, виделись одноэтажные дома. Кое-где в них горел свет, слышался лай собак и пахло печным дымом.

Матвею стало тоскливо — таким одиноким он себя еще никогда не ощущал. Господи, на планете семь миллиардов людей, но стоящий на пустой незнакомой дороге, голодный, замерзший и совершенно не знающий как поступить дальше, он чувствовал себя последним человеком на Земле.

Ноги подкашивались, и Матвей почувствовал неодолимое желание присесть. Невдалеке, под одним из редких фонарей, стояла небольшая автобусная остановка и там, Матвей был уверен, должна была быть лавочка для ожидающих пассажиров.

Так и оказалось. Матвей с облегчением сел на холодные металлические прутья, из которых она была сделана, обнял сумку и, поджав ноги, задумался.

Первой и самой необходимой задачей теперь стало нахождение места для ночевки. Он мысленно перебрал возможности. В гостиницу в таком виде можно было и не соваться, да и где — Матвей огляделся — ее здесь искать? В милицию, по понятным причинам, — тоже. Он с сомнением подумал о варианте попроситься к кому-либо на ночлег, но со вздохом оглядев себя, отказался и от этой идеи. Черт возьми, осталось только одно — переночевать здесь, а утром уже решать, как поступить дальше. В пустом животе заурчало. Матвей посмотрел под лавку, надеясь найти какие-нибудь картонные коробки для защиты от холода, который уже проникал через металлические прутья и, поднимая голову, увидел тапки.

Глава 3

Смешные такие тапки — тканевые ярко-розовые шлепанцы, с красными пушистыми помпончиками. Абсолютно нелепые в данном месте и времени. Матвей зажмурил глаза, на секунду вернувшись в свой труднопонимаемый сон. Он поднял глаза выше и увидел обладателя этого чуда. И он оказался под стать этому странному элементу гардероба!

Перед ним стоял невысокий пожилой мужичок в очень старом и изношенном пиджаке, надетым на голое тело, в обвисших на коленях трикотажных брюках, в народе именуемых просто — трико. Седая клочковатая бороденка и седые же, давно нечесанные взъерошенные волосы, ореолом окружающие голову незнакомца, светились в свете фонаря. Лицо было покрыто частой сетью глубоких морщин.

У Матвея отвалилась челюсть — почему-то именно так он с детства и представлял себе домового. Вся эта ситуация, выходящая за рамки реальности, сначала напугала Матвея, но нелепость незнакомца и его явная безопасность успокоили его чересчур расшатанные нервы.

Домовой тем временем откашлялся, вежливо прикрыв рот ладошкой и учтиво произнес:

— Простите великодушно… у вас не найдется закурить?

И посмотрел прозрачно-голубыми глазами на Матвея. Матвей закрыл рот, выдохнул и похлопал себя по карманам. Вот ведь загадка какая- хоть и мало, но все же куривший Матвей в суматохе этих событий ни разу не вспомнил о сигаретах!

Сразу же мучительно, до головокружения, захотелось курить. Ощутить ароматный дым, заполняющий легкие, согревающий и успокаивающий… Но неожиданно от этой картины к горлу подступила тошнота. Он с изумлением понял, что даже сама мысль о сигарете вызывает отвращение. Вот те раз… Вот так, наверное, и бросают курить… Предварительно побегав под пулями, ехидно прошептало ему подсознание.

Он быстро нащупал во внутреннем кармане измятую пачку, вытащил и протянул домовому. Тот, опять же очень вежливо, достал две сигареты и вопросительно посмотрел на Матвея.

— Я возьму две?

Матвей кивнул и на секунду замер — как, наверное, нелепо выглядели они вдвоем на этой, богом забытой остановке… два бомжа светски общаются, поражая друг друга вежливостью. Он поперхнулся и, немного грубее, чем хотел, ответил:

— Огня, извини — нет!

Домовой всплеснул руками, суетливо приладил одну сигарету за ухом, залез в карман пиджака и достал коробку спичек. Бредово-светский разговор продолжился.

— О, что вы… Огонек у меня свой…

Матвей задумчиво покачал пачку на руке и протянул ее мужичку.

— Забирай все — мне они уже не нужны… — тоскливо огляделся и вздохнул. — Слушай… друг… скажи, как называется это место?

Домовой взял пачку, неторопливо положил ее в карман, степенно затянулся и внимательно осмотрел Матвея. Выдохнув дым в сторону, почмокал губами:

— Эвон как тебя таращило… ты сюда как попал-то? Че, вправду не знаешь где ты?

Матвей поморщился, отгоняя дым. Пожал плечами, еще раз оглядевшись.

— Да уж так получилось… странно.

Мужичок явно наслаждался возможностью поболтать. Он присел рядом с Матвеем и доверительно сообщил:

— А-а-а… у меня тоже так бывает — с перепоя… Как бывало переберешь беленькой, — он с хитрым видом щелкнул пальцем себе по горлу, — дык и того — наутро ищут с фонарями.

Он опять затянулся.

— Гордеево это, корефан… станция такая… а ты откуда… путешественник?