Крест

— Вот этот, — сказал Фредрик, крепче сжав глотку Хейхе. — Он был орудием в руках Рибе. Безоговорочно выполнял его приказы. И все же убил своего хозяина.

Бюлль расхохотался.

— Мы все выполняли приказы Симона Рибе. До тех пор, пока не перестали ему повиноваться. Название же говорящее: мы — «Организация», а не самодержавие.

— «Организация», — сказал Фредрик. — Кто вы?

И снова короткий хохот.

— Мы те, кто заботится о том, чтобы ты жил в мирной стране. Те, кто не дает террористам взорвать твое рабочее место. Мы охраняем демократию и все, что ты любишь. Мы вмешиваемся, когда наши западные ценности встречаются с реальностью. Когда нужно играть во вражескую игру. Мы те, кто действует, пока политики только болтают. Мы — твой иммунитет. Маленькие незаметные рабочие, которые позволяют тебе жить, веря в то, что человек — это добро. — Бюлль сложил руки на животе и довольно посмотрел на полицейского. — Думаешь, я в тебе разочаровался? Разочаровался, что ты не стал стрелять после всей проведенной нами работы, чтобы загнать тебя на эту башню?

— Я об этом и не думал.

Бюлль потряс плечами.

— Я горжусь. Горжусь тобой, за то, что ты показал свою человечность. Ты — думающее существо, у тебя есть мораль. И поэтому тебя стоит сохранить. — Он улыбнулся. — Ты — один из нас. Ты просто не знал об этом.

Грохот двери, и скрип колесиков об пол. Кафа катила инвалидную коляску, в которой сидел Номан. Его изуродованное лицо поддерживал подплечник, и он, прищурившись, смотрел своим полуоткрытым глазом. Кафа резко остановилась, увидев их. Изувеченного великана, стоявшего на коленях перед Фредриком, шприц в руке Фредрика и качающегося самодовольного старика.

— О боги. Что, ради всего святого, тут происходит?

— Мы тут просто болтаем, — с легкостью ответил Бюлль. — О том, что стоит сохранить. Правда, Рубен?

Не ответив, статс-секретарь занял место у стены.

— Сохранить, — фыркнул Фредрик. — С помощью разработки оружия массового поражения. Нарушения международных законов и соглашений. Проводя тайные операции, угрожая людям, чтобы они молчали и лишая жизни тех, кто отказывается повиноваться. — Он сплюнул на пол. — Ты просто слеп, если считаешь, что у нас есть что-то общее.

Бюлля, кажется, эти обвинения никак не задели.

— Ты напоминаешь мне твоего оцта. Хороший глава лаборатории. Исполнительный идеолог. Но когда кончилась холодная война, он ждал приказа сворачивать деятельность. Он не мог поднять взгляд. Не понимал, что маятник повернулся. Сегодня мир, а завтра война. Кража тех документов была серьезным преступлением. Если бы он этого не сделал бы, твой сын остался бы в живых.

Эти слова как ножом резанули Фредрика, разбередив рану в глубине души. Как отец мог поступить так чудовищно неосторожно? Неужели он не понимал, к каким последствиям это приведет? Спрятать бумаги в ячейке, оставив работу потомкам? Своему единственному сыну?

— Я вижу, что ты злишься, — сказал Бюлль. — Гнев — это полезное чувство. Оно показывает нам, кто мы такие. Что для нас важно.

Фредрик тяжело моргнул.

— Нет, — медленно проговорил он. — Это не так. Мой отец мог оказаться мешком дерьма, уж поверьте. Но это неважно. Кен Бейер никого не убивал. И не принимал решение поджигать мою квартиру. Вы несете ответственность за смерть Фрикка. Можешь сколько угодно заниматься самообманом, если тебе так проще жить, но кровь моего сына на ваших руках. И ни на чьих больше.

Бюлль оценивающе посмотрел на Фредрика, подняв руки, словно чтобы показать, что Фредрик ошибается.

— Самообман, — произнес он. — Это слово обычно звучит, когда разговор подходит к концу. А мы действительно близимся к концу, Фредрик. Как ты наверняка понимаешь, у нас шаткая позиция. Пока ты жив, ты угроза для нас. Для меня и «Организации». Так что переговоры окончены.

— Пистолет, — крикнул Фредрик Кафе. — Я прикрепил его под стол! — Кивнув в сторону стола с газовым баллоном, полицейский почувствовал, как его жестко схватили за руку, держащую шприц. Большой палец сковало, и Стаффан Хейхе кинулся вперед. Канюля выскочила из его шеи и потянула за собой Фредрика. Стол с грохотом перевернулся, и Кафа выругалась, пытаясь достать пистолет, который он прикрепил к ножке стола. Великан схватил его, пытаясь прижать к полу, и тут Бюлль громко сказал.

— Я пристрелю этого урода.

Хокон Бюлль посмотрел на Кафу и пистолет, который она держала в руках, и сильнее прижал дуло револьвера к виску Номана.

— И на этот раз никаких резиновых пуль.

Раздался глухой звук — Кафа бросила оружие на землю.

Глава 108

— Что вам нужно? Что вы сделаете с моим мальчиком?

Кафа тихо заскулила. Она сидела на коленях с руками за головой, одетая в одни штаны и спортивный топ Фредрик стоял в той же позе. Рана на плече мозжила. Форменная куртка Кафы, их пуленепробиваемые жилеты и все содержимое карманов валялось на полу. Стаффан Хейхе грубо обыскал полицейских и сорвал с них одежду до пояса. Потея и дрожа, великан, согнувшись, стоял в паре шагов от них. Пистолет Фредрика он направлял прямо ему в грудь, смотря полным ненависти взглядом. В носу стоял запах горелой ткани и кожи.