Крест непобедимости

Только что подо мной убит был уже второй конь, и я в отчаянии метался по неглубокому оврагу, немного левее главной линии боя, пытаясь поймать гнедую кобылу, потерявшую хозяина и обезумевшую от стрельбы. Наконец мне удалось ее оседлать и тут я заметил, что овраг далее углубляется, изгибается широкой дугой и уходит влево за позиции красных. Пулемет строчил правее и выше. Я решил рискнуть, хлестнул кобылу и направил ее в тыл красным. Почуяв опытного седока, она взяла в галоп с места, я недолго проскакал по дну оврага, выскочил по осыпающейся глине наверх, ориентируясь на звук пулемета и оказался ровно там, где хотел. Два бойца залегли с винтовками за небольшим холмиком, рядом с ними стояла пустая тачанка, тут же за большим камнем устроился пулеметчик. Пулеметный расчет был немного в стороне от главной линии боя и прикрывал с фланга атаку красных, ускакавших вперед. Бойцы с винтовками не опасались за свой тыл и не охраняли пулеметчика, а стреляли по нашим кавалеристам. Я в считанные секунды оказался за их спинами и, коротко взмахнув саблей, зарубил одного из них. Второй, повернувшись, получил сабельный удар прямо в удивлённое конопатое лицо. Чернявый немолодой пулеметчик заматерился и рванул наган из кобуры, понимая, что развернуть ствол пулемета нет времени. Выстрелить, однако, он не успел и рухнул, разрубленный от плеча до пояса. Я спрыгнул на землю, схватил пулемет, потом и ящик с лентами, затащил всё это в тачанку и хлестнул лошадей — двух нервных, застоявшихся вороных. Красные начали понимать, что с пулеметом что-то не так, и два всадника уже скакали к месту расчета. Я нырнул по широкой колее в овраг и промчался до того места, где ловил гнедую. Всё это вместе заняло не более пяти минут. Выбравшись наверх, я увидел двух всадников, скачущих за мной по дну оврага и моего ординарца Василенко, который, что-то крича, бежал ко мне. Я развернул тачанку и мучительных десять секунд устанавливал пулемет. Кони нервничали, подбежавший Василенко схватил их за повод. Всадники стреляли в нас из наганов уже почти в упор, но попасть на полном скаку не могли. Наконец я совладал с пулеметом и с погоней было покончено. Мы с ординарцем рванули в центр линии атаки, нам навстречу скакали однополчане, теснимые красными. Мы вырвались вперед и помчались вдоль фронта, нахлестывая лошадей. Пулемет застрекотал, заплевался огнём в сторону красных, как собака, сбесившись, лает на хозяина. Вокруг что-то закричали, атака возобновилась, выбитые из колеи красные, наконец, отступили. Я кричал со всеми и лупил из пулемета не переставая. Василенко силой вырвал у меня рычаги, я не сразу расслышал, что он кричит:

— Шабаш, ваше благородие, хватит! Краснюки сбежали! Сбежали, говорю, наша станица!

Лариса очнулась в кабинете психиатра. Доктор держал ее за руку и смотрел прямо в глаза.

— Что это было?

— Это был воинский контракт, моя дорогая.

— Что вы несете, какой контракт? — Лара протерла глаза, приходя в себя.

— Перед воплощением мы подписываем контракт, в котором отражены, скажем, основные условия предстоящей жизни: занятия, которые вам дозволены и которых от вас ждут, связи, локации и прочее, разумеется, не в мелочах, а в общем.

— И что? Вы хотите сказать, что в прошлой жизни я была этим самым офицером, про которого вижу сон?

— Совершенно правильно.

— И как мне это поможет не бросаться на людей?

— Тут рецептов нет, но думать вам нужно непременно в этом направлении. Возможно, стоит сосредоточиться именно на событиях, происходящих во сне, чтобы понять, почему вы притащили в эту жизнь агрессию, совершенно в наших условиях лишнюю.

— Как я могу во сне сосредоточиться? И на чём? Что за бред вообще? — Лара встала с кресла, но пошатнулась, и доктор ловко подхватил ее и усадил обратно. Он опять уставился ей в зрачки. Взгляд доктора подавлял сопротивление пациентки, она обмякла и перестала вырываться.

— Если вы не выполнили условия контракта, вы должны их выполнить. Неважно где: во сне, в трансе или наяву. Впрочем, учитывая ваш прошлый опыт, наяву лучше придержать кавалерию. А, поручик? — Он подмигнул, Лариса рассердилась не на шутку и встала. Теперь совершенно без усилий.

— Вы издеваетесь надо мной? Или принимаете меня за дуру? Я не верю в эти ваши бредни про контракт! Не знаю, как вы добились, что я заснула, но эти фокусы, я повторяю, дешево стоят. В детстве я видела в деревне гипнотизера, вот это был мастер! Вы по сравнению с ним просто дитя малое. Уверена, я даже не скакала по кабинету на швабре и не кричала «ура». Где ваш рецепт?

— Пожалуйста, вот он, — доктор протянул Ларе бумагу с печатью. Лицо его выражало профессиональную доброжелательность и умеренное сочувствие.

— До свидания, Александр Вениаминович!

— До свидания, Лариса Николаевна!

Она хлопнула дверью, пулей выскочила на улицу и еще долго шла пешком по самым шумным улицам, успокаиваясь и уговаривая себя, что ничего это все не значит.