Крестьяне, бонзы и бомбы

Человек этот в синем халате наборщика. Тиль смутно припоминает, что уже встречал его, здесь же, в редакции «Бауэрншафт», куда устроился вскоре после взрыва бомбы. Ну конечно, это наборщик.

Оба пристально смотрят друг на друга, смотрят молча, не разжимая губ, «шпион» и бомбометчик.

Взгляд наборщика угрюмый, хмурый… и постепенно в сознании Тиля все меняется местами, словно во сне. То ему кажется, что это он сам прячется за гардиной, то что он стоит, где и сейчас, придерживая ее за край. И угрюмый взгляд, и смутное воспоминание, все расплывается…

Тиль медленно опускает гадрину, и лицо — медленно-медленно! — скрывается за складками ткани, он хватает резиновую дубинку. И, не сводя глаз с фигуры за занавесом, спиной к выходу, покидает кабинет. У дверей он выключает свет. Затем с трудом тащится наверх, в чердачную каморку.

Подсунув под голову кусок войлока, он пытается размышлять. Но в голове полный хаос. Снова и снова он возвращается к одному и тому же: «Спасовал я. Просто сдрейфил. Надо было врезать ему дубинкой по роже… Зачем я этих баб на картинках разглядывал! Размяк, вот и струсил!»

Неожиданно он вздрагивает. Наверно, уснул. Но ему кажется, что прошло только мгновение.

Его слух улавливает, — через весь дом, — как на первом этаже кто-то вставляет ключ в замок входной двери, запирает ее и поднимается по лестнице. Шаги ему знакомы.

«Так, — думает Тиль, — так. Что-то сейчас будет».

Однако ничего такого не происходит. Слышно только, как Падберг шагает по кабинету, что-то передвигает, переставляет.

Неужели ничего не произойдет?

Ведь тот еще внизу, наборщик с темной шевелюрой и печальными глазами!

Нет, ничего не происходит.

Может, и наборщика никакого нет?

Тиль медленно спускается по лестнице. Он крайне устал, во рту противный вкус.

Падберг сидит у письменного стола, курит сигару и запихивает бумаги в портфель. У дверей стоит чемодан.

— А-а, привет старой ищейке! — Падберг в блестящем настроении. — Вечером вы так сладко спали, что я не решился вас будить.

— Здравствуйте, — говорит Тиль.

— Вот что, — продолжает Падберг, — мне надо срочно в Берлин. Против «Крестьянства» сколачивают какой-то там единый фронт. Этот чурбан, Тембориус, тоже дрыгается. Возможно, вас вскоре ожидает хорошая работенка.

Он делает рукой движение спортсмена-метателя.

— Вы едете сегодня ночью? — спрашивает Тиль.

— Прямо сейчас! Машина подойдет с минуты на минуту. Доеду до Штеттина, оттуда поездом в Берлин. Как раз успею на утренний.

— Ах так… — говорит Тиль.

— Когда вернусь, не знаю. Как же быть с вашей кормежкой? И вообще, оставлять вас здесь, без меня, слишком опасно. Отправляйтесь-ка, пожалуй, на Бандековский хутор, так будет лучше. Дорогу вы знаете, с графом знакомы. Вот, на всякий случай, пятьдесят марок. Хотя деньги вам вряд ли нужны.

— Не нужны, — говорит Тиль. — А как же здесь?

— Здесь? Ах да, насчет подкарауливания?.. Ага, вот и машина. Мне пора… Нет, здесь уже ничего не надо. Все важные бумаги я забрал… Ну, пора. До свидания, Тиль. Слава «Крестьянству»!

— Слава «Крестьянству»!

— Вы тоже не задерживайтесь!

— Вслед за вами, — говорит Тиль.

— Ну, еще раз, счастливо…

2

В конференц-зале губернатора Тембориуса царит хорошее настроение. Даже очень хорошее.

Представители сельского и городского населения округа Штольпе сидят рядышком за длинным зеленым столом и мирно беседуют. В торце, за поперечным столом, восседает Тембориус со своим штабом. Сегодня губернатора не узнать, — он любезно улыбается, реагирует на шутки, сам шутит, чувствуется, у этого человека счастливая рука, она все уладит.

Ему удалось то, что казалось безнадежным: собрать враждующих братьев из села и города за один стол.

Правда, городское управление Альтхольма представлено слабовато. Там, понятно, надулись и направили сюда лишь одного асессора Штайна, — жест чисто формальный, еще бы, их бесит, что у властей провинции более легкая рука, чем у «товарища» Гарайса.

Ну ладно, и все ж таки город представлен: ремесленное сословие — обер-мастерами, розничная торговля — влиятельным господином Манцовым, фабриканты — их адвокатом.

А кто только не прибыл из сельской местности — не сосчитаешь. Тут и сельскохозяйственная палата, представленная аграрным советником, директора двух земледельческих училищ, два инспектора по семеноводству.

Тут и сельскохозяйственный центросоюз: два члена правления.

От районных крестьянских союзов сразу пять человек.

Луговодство и гидротехнические сооружения — двое.

Представлены сельские учителя, сельское духовенство, содержатели деревенских трактиров.

Да, асессор Майер проявил исключительную оперативность, даже в самых отдаленных уголках он высмотрел организации, которые можно было пригласить. Ну кто бы подумал о Союзе померанских птицеводов или о Союзе сельских домашних хозяек? Он!

А его доклад о юридических и законных основаниях, которыми руководствовалась полиция 26 июля, — это же образец осторожности, умеренности и блестящих формулировок.

Едва ли не лучше, едва ли не сильнее, чем тактический разбор и рассуждения полковника полиции Зенкпиля.