Крестики и нолики

Даже удивительно, сколько человек может проплакать, правда? Даже удивительно, сколько в человеке слёз. Я лежала на кровати и плакала, пока меня всю не затрясло и в голове не заработал отбойный молоток – но и тогда не смогла перестать. К тому же я знала, что никто не услышит, как я плачу. Комната Минни была соседней, но стену между нами сделали практически звуконепроницаемой. Так что мне не потребовалось даже засовывать голову под подушку или подавлять рыдания. Я просто плакала. Из-за Каллума, из-за его папы, из-за всего сегодняшнего дня, да, признаться, и из-за себя самой.

Глава 78 • Каллум

Через два часа, которые мистер Стэнхоуп, наш солиситор, провел в ожесточенных спорах, нас наконец допустили к папе. Мистер Стэнхоуп сказал, что подождет снаружи, а нас провели в зал для свиданий. Мы с мамой сидели молча, не сводя глаз с двери. Наконец она отворилась, а я уже поймал себя на том, что не хочу этого. Вошел очередной безымянный надзиратель, а за ним – папа. И выглядел папа просто ужасно – какой-то сдувшийся и бледный, как привидение. На эшафоте он стоял, выпрямившись во весь рост, и я – вот что удивительно – гордился им, и еще как. А теперь он… постарел. Ссутулился, ссохся. Мама встала. Я тоже.

Папа увидел нас, но не улыбнулся. Мама раскрыла ему объятия. Папа шагнул к ней – и они стояли обнявшись и молчали долго-долго.

– Говорят, меня обвиняют в беспорядках снаружи.

Папа говорил безо всякого выражения. Отстранился и сел. Мы тоже, только надзиратель остался стоять. Я смерил его взглядом. Он что, так и собирается тут маячить и слушать наши разговоры, не предназначенные для посторонних ушей? Очевидно, да.

– Райан, как ты себя чувствуешь? – Маме было абсолютно все равно, что происходит снаружи.

– А ты как думаешь? – От горечи папин голос зазвучал чуть-чуть выразительнее.

– Ты же жив. Я так рада…

– А я нет. Я был готов умереть, – угрюмо ответил папа.

– Райан!..

– Мэгги, я серьезно. Неужели ты в самом деле думаешь, что я предпочту остаться здесь и гнить в камере? Меня должны были повесить. Это было бы даже милосерднее.

– Не говори так! – воскликнула мама.

– Почему? Это же правда.

Мама опустила глаза, мучительно подбирая слова.

Щелкнул замок, и это заставило всех нас обернуться. В зал вбежала Келани Адамс: руки распростерты, на лице ликование. Мы встали. Келани обняла нас всех по очереди, даже меня для ровного счета.

– Ну что ж, первую битву мы выиграли. Переходим к следующей. – Келани кивнула. – Я уже подала прошение о помиловании и…

– Мисс Адамс, при всем моем уважении, большего вы не добьетесь, – перебил ее папа.

– Ну что вы, напротив! – возразила Келани. – Я сейчас обращусь ко всем моим должникам – и не только к ним. Вы не виновны в том, что вам вменяют, и я это докажу.

Мама схватила Келани за руку и искренне улыбнулась ей:

– Мисс Адамс, я хочу поблагодарить вас за помощь во всем этом. Если бы не вы…

– Ваша благодарность немного преждевременна. – Келани ответила маме такой же улыбкой. – Но ничего. – Она обратилась к папе. – Теперь нам нужно…

– Келани, все кончено, – проговорил папа. – Они не стали убивать меня быстро. Решили растянуть удовольствие. Я никогда не выйду за ворота этой тюрьмы, и мы с вами прекрасно это знаем.

В папином голосе звучала такая убежденность, что все мы онемели, но лишь на миг.

– Может быть, вы и знаете, но я – определенно нет, – отрезала Келани.

Однако папа, кажется, не слышал ее.

– Райан, не сдавайся, пожалуйста! – взмолилась мама. – Еще есть надежда. Мы обжалуем приговор. Мы еще столько всего можем сделать…

– Я не хочу, чтобы вы что-то делали. Отсюда должен быть выход, и я сам его найду, – сказал папа.

– Райан!.. – Мама встревожилась.

– Не волнуйся, любовь моя. Я уже все обдумал, – сказал папа.

Я медленно покачал головой, глядя на папу, и вдруг сообразил, что делаю. Покосился на надзирателя. Тот по-прежнему глядел прямо перед собой, но теперь выражение его лица было уже не бесстрастным, а беспокойным. Он посмотрел сверху вниз на папу, потом на маму – и покачал головой.

– Простите, что вмешиваюсь, – заметил он мягко. – Только, прошу вас, скажите мужу, что сбежать из этой тюрьмы невозможно. Он с тех пор, как его помиловали, только об этом и твердит. Объясните ему, что все входы постоянно охраняются, а ограда находится под током круглосуточно и без выходных.

Мама посмотрела сначала на охранника, потом на папу:

– Райан, ты же не собираешься наделать глупостей? Дай мне слово!..

Папа улыбнулся медленной страшной улыбкой и открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвенел звонок.

– Райан, прошу вас, прошу, доверьтесь мне и позвольте сделать свою работу, – сказала Келани. – Я обязательно вызволю вас отсюда. Вам нужно только верить.

– К сожалению, время свидания окончено, – сказал надзиратель.

Папа направился к двери.

– Райан! – окликнула его мама.

– Не бойся за меня, Мэгги, – сказал папа. – Я скоро выберусь отсюда. Вот увидишь.