Крестики-Нолики

Джонсон извлекла из-под подушки пакет с дарами местных огородов, с подозрением посмотрела его на просвет и вытащила огромный помидор. Разделав его своей выкидухой, она насадила четвертинку на лезвие и с аппетитом задвигала челюстями.

– Не чавкай, – строго сказала я.

– Не завидуй, – благодушно сказала она и протянула мне следующую четвертинку.

На ярко-красной мякоти медленно таяли большие серые крупинки соли. Помидорный сок тёк по пальцам, подбородку и по джонсоновской выкидухе. Алкоголь уже начал разливаться по телу, и всё вокруг становилось красивым – и совсем не страшным.

– Быстро выпитый стакан не считается налитым, – пошутила Джонсон и икнула.

– Как скажешь, босс, – я сунула ей свою чашку. Джонсон завозилась в районе пола; снова раздалось бульканье и звон стекла.

Я сделала из подушки трубу и подсунула её под голову.

– Ах, да, – невинно сказала Джонсон. – Я решила, что ты тоже не откажешься.

Мне показалось, что я сплю. У неё и впрямь имелся промедол.

Джонсон сидела напротив и дирижировала знакомой упаковкой.

– Только без этих твоих штучек, – она извлекла две ампулы. – И поаккуратнее.

– Слушай, не учи дедушку кашлять, – авторитетно заявила я, размышляя, что именно она имеет ввиду, и какой такой есть повод для столь небывалой щедрости. – Кстати, каких штучек?

– Ну, этих… авгуров и прочего дерьма, летящего на крыльях ночи, – Джонсон хрюкнула. – И без операций "Мочи козлов".

– Так уж и быть, – покровительственно сказала я, про себя поражаясь, что ей, похоже, снова удалось развести меня на коктейль. – А ты волшебник, Джонсон. Как?

– Можно я отвечу, что молча? – саркастически спросила она.

– В госпитале распродажа уценённой наркоты? – подковырнула я.

– Расслабься, Ковальчик, – снисходительно сказала Джонсон. – Отныне с этим дерьмом не должно быть проблем.

– Проблемы есть всегда и везде, – возразила я, думая о своём.

– Только не с крошкой Вудстоун, – она сосредоточенно выгоняла наверх пузырьки воздуха.

– Крошка Вудстоун – ха-ро-шая девочка. Она выдаст тебе купон постоянного покупателя с правом на скидку в десять процентов? – нараспев сказала я, глядя на эти пузырьки, словно на них сошёлся клином свет. – Э-ли. Ты знаешь, Джонсон, её зовут Э-ли. Милое имя. Наверное. А нАверно я ничего не могу сказать. В кои-то веки. Только представь.

Я молола всю эту чушь куда-то в пустоту, просто так, не понимая, зачем я это делаю. И что я вообще делаю.

– Забей. Плевать, кто она там, – рассеянно сказала Джонсон. Она несколько раз сморгнула, пытаясь восстановить фокус и поймать в него ампулу.

– Забить – или забыть? – бездумно переспросила я.

– А это разве не одно и то же? – удивилась Джонсон, на секунду отлипнув от своей ампулы.

– Нет. Не одно и то же, – сказала я.

– Надеюсь, ты хотя бы не напорола с ней косяков? – забеспокоилась она.

– Каких косяков? – я что-то нехило притормаживала. То ли сама по себе, то ли сказывалась-таки половина чашки разведённого спирта.

– Я просто спрашиваю! – конечно, тут же вскинулась Джонсон. – Откуда мне знать? Может, ты не стала платить за неё в ресторане или сказала, что она уродина?

– Да с какого рожна мне было не заплатить за неё в ресторане? – возмутилась я. – Или ты считаешь, что я только и умею, что жмотничать?

– Ну, ты хотя бы не наговорила ей кучу дерьма? – уточнила Джонсон.

Вот те раз! Неожиданно оказывалось, что Джонсон была в курсе моих амурных похождений, а я снова выглядела полным придурком, потому что до сих пор не слышала от неё ни единого вопроса по этой теме. Кстати, а почему я до сих пор не слышала от неё ни одного вопроса? И теперь ко всему прочему оказывалось, что ей небезразлично, что я там сказала или не сказала крошке Вудстоун.

– А что? – в лоб спросила я.

– Как-то не наплевать, знаешь ли, подпорть ты всю малину с новой докторшей, – вдруг сказала она – и осеклась. Резко, словно чиркнули ножом по тарелке – или словно кто-то дёрнул играющий патефон, и иголка пропорола наискось всю пластинку…

Я в один миг стала трезвей, чем священник в воскресенье. Весь хмель выдуло у меня из мозгов со скоростью урагана.

Потому что надо было быть полным кретином, чтоб не понять смысл слов "новая докторша".

Вот он и припёрся незаметно, конец истории, ибо не так уж трудно было сообразить, куда, скорее всего, подевается при таком раскладе старая докторша.

Джонсон было не наплевать на малину с кайфом – и на вероятный приказ. Берц, видать, тоже было не наплевать на то, что именно я в состоянии отмочить, зайди у меня в башке шарики за ролики. А может, ей просто было не наплевать на меня.

– Да, не наплевать, – зачем-то повторила Джонсон и сунула мне чашку. – Пей.

– Я даже наплюю на то, что будет потом, – медленно сказала я.

– Потом не будет ничего, – вдруг сказала Джонсон. – Есть только здесь и сейчас.

Разве не об том же самом я думала час назад? Видать, алкоголь не только способствовал временному расширению сосудов и круга друзей, а ещё и позволял приобрести способности к ясновидению. Но это здесь и сейчас для меня уже не годилось. Потому что я представила, какое "сейчас" может быть у Адели.