Крестная сила, Нечистая сила

умирают, мучаясь в страшных судорогах, вызываемых желанием передать кому-нибудь свою науку, и у них точно так же после смерти высовывается изо рга язык, необычно длинный и совсем похожий на лонтдиный. Но этим нс ограничивается сходство, так как за)ем начинаются беспокойные ночные хождения из свежих мо1ил на старое пепелище (в лучшем случае - опадать блинов, выставляемых за окно до законного сорокового дня, в худшем - выместить запоздавшую и неостывшую злобу и свести не оконченные при жизни расчеты с немилыми соседями). Наконец, успокаивая их точно так же осиновый кол, вбитый в могилу. Словом, бесполезно разыскивать резкие границы, отделяющие волхвов or колдунов, так же точно, как ведьм от колдуний. Даже история тех и других имеет MHOI о сзбщего: ее кровавые страницы уходят в глубь веков, и кажется, что они потеряли свое начало - до чакой степени укоренился в народе обычай жестокой расправы с колдунами и ведьмами. Правда, против эчого обычая еще в средние века выступали наиболее просвещенные отцы церкви, но в ту суровую эпоху проповедь кротосги и незлобивости имела мало успеха. Так, в первой половине XV века, одновременно с тем как в Пскове, во время моровой язвы, сожгли живыми двенадцать ведьм, в Суздале епископ Серапион вооружается уже против привычки приписывать общесгвенные бедствия ведьмам и губить их за это. "Вы все еще держитесь ногайского обычая волхвования, - говорил святой отец, - веруете и сжигаете невинных людей. В каких книгах, в каких писаниях слышали вы, 410 голода бывают на земле от волхвования? Если вы этому верите, lo зачем же вы ножигаече волхвов? Умоляете, почигаете их, дары им приносите, чтобы не устраивали мор, дождь ниспускали, тепло приводили, земле велели

быть плолонос) iolu? Чаролеп и чаролепкц лсчсшуюг силою бесовскою нал теми, кто их боится, и кто перу твсрлуто держит к Богу, иал тем они не имеют нласти. Скорблю о вашем безумии, умоляю вас, отступите от лел ногайских. Правила божественные повелеплют осуждать человека на смерть но выслушанни многих свилегелей, а вы а свилетели поставили волу, говорите: "Если начнет' тонуть - невинна, если же иоплыве) то вельма". Но разве дьявол, видя ваше маловерие, не может ноддержать ее, чтобы не тонула, и этим ввести нас в душегубство?" Однако гласом в пустыне прозвучали эти слова убеждения, исполненные высочайших чувств христианского милоссрлия: через 200 лет, при царе Алексее, старицу Олену сжигают в срубе как еретичку с чародейскими бумагами и кореньями после того, как она сама созналась, что портила людей и некоторых из них учила ведовству. В Перми крестьянина Талева огнем жгли и на пытке лали ему три встряски по наговору, что он напускает на людей икоту. В Тогьме в 1674 г. сожжена была в срубе, при многочисленных свидетелях, женщина Федосья но оговору в норче и т.л- Когда (в 1632 г.) из Литвы дошли вести, что какаято баба наговаривает на хмель, чтобы навести моровое поветрие, то тогчас, иод страхом смертной казни тот хмель запретили покупать. Спустя еще целое столетие (в 1730 г.) сенат счел нужным напомнить указом, чго за волшебство закон определяет сожжение, а через сорок лет после того (1779 г.) епископ Устюжский лоносит о появлении колдунов и волшебников из крестьян мужского и женского пола, которые не только отвращают других от правоверия, но и многих заражают разными болезнями посредством червей. Колдунов отправили в сенат как провинившихся в том, что отреклись от веры и имели свидание с чертом, который

приносил им червей. Тот же сенат, узнавши из расспросов колдунов, ччо их не раз нещадно би\и и j гимн побоями принудили виниться в том, в чем они новее не виноваты, распорядился воеводу с товарищем отрешить от должности, мнимых чародеев осноб()ли'1'ь и отпустить, а архиереям и прочим духовным особам запретить вступать в следственные дела о чародействах и волшебствах, ибо эти лела счшлююя подлежащими гражданскому суду. И вот с тех пор, как блеснул впервые в непроглядном мраке живогворный луч света, накануне XX столетия мы получаем нижеследующие известия все но тому же чародейскому вопросу о ведьмах: