Крестоносец

Вопреки гневу и явному нетерпению Ричарда, мы какое-то время продолжали вести коней шагом. И лишь когда те задышали ровно и перестали раздувать ноздри, король отдал приказ снова перейти на рысь. Скачка возобновилась, и вскоре мы уже отчетливо различали шум битвы. Было слышно, как капитаны призывают своих людей не отступать, стоять до получения приказа. Я пытался разглядеть что-то, но пыль в этих местах сменилась густым туманом с моря.

— За мной! — взревел вдруг Ричард.

Мы перешли на галоп. Серые клубы пыли мешали видеть, от грохота копыт закладывало уши. Поммерс ходил подо мной, от его движений дергалось копье, зажатое в правом кулаке. Несмотря на туман и ветер, было жарко, очень жарко, но я уже не обращал внимания. Возбуждение овладело мной целиком. Через три с лишним года после принятия Креста я скакал в бой рядом с королем. Моим господином. Моим собратом по оружию.

Пелена рассеялась от дуновения с моря, открыв нашим взглядам пространство слева. Деревья здесь подступали ближе к берегу, суживая проход, как и говорил Фиц-Лукас. Колонны пехоты справа видно не было. Средняя колонна, состоявшая из повозок и обслуги, пришла в расстройство. Валялись телеги, задранные колеса их бессмысленно крутились. Стояли возы с перебитыми в упряжи мулами. Многие были повернуты в сторону моря, иные ехали в том направлении, подгоняемые перепуганными возницами и окруженные толпами сарацинских всадников: мамлюков и тяжелых конников. Повсюду в красных лужах — следах преступления — лежали убитые: возчики, рабочие, прачки, ловцы удачи, порой жандармы и турки. Раненые, которых тоже было много, оглашали стенаниями небо и взывали к Богу о помощи.

Всевышний не показывался. Зато прибыл Ричард.

Враги, яростно визжавшие и занятые резней, не догадывались об этом.

Король не отдавал приказов, просто опустил копье и пошел в атаку. Фовель ринулся вперед, стремительно, как молния. Я скакал следом, отчаянно стараясь не отстать. Оглушительный грохот копыт подсказывал мне, что все придворные рыцари с нами.

Мы обрушились на ничего не подозревавших турок с холодной, рассчитанной яростью. Я видел, как Ричард убил первого. Его копье ударило с такой силой, что противник вылетел из седла, пронзенный насквозь. Король выпустил бесполезное теперь копье и выхватил меч. Издав военный клич, он галопом устремился дальше.

Находясь немного позади — Ричард опередил меня в своем рвении, — я наметил для себя противника, сарацинского всадника в островерхом шлеме. Он все еще очумело глядел на убитого королем товарища, когда его настигло мое копье. Да простит меня Господь, удар получился на славу. Турок поднялся в воздух, будто насаженный на вертел кусок мяса. Затем я разжал пальцы — копье и тело шлепнулись в пыль.

Правая рука извлекла меч. Я искал глазами Ричарда. Ослепленный яростью боя, он никого не ждал. Во мне шевельнулся страх. Преимущество было на нашей стороне, но это не означало, что оторвавшемуся от своих рыцарю не грозила опасность. Я погнал Поммерса вперед, спеша найти государя. Тут мамлюк справа прицелился в меня из лука. Внутри похолодело. Он стрелял почти в упор, я же не мог достать его прежде, чем полетит стрела.

Я дернул поводья. Поммерс, славный конь, развернулся почти на месте и ринулся на мамлюка. Тот перепугался и слишком рано спустил тетиву. Стрела пролетела мимо — очень близко, но мимо. Я взревел от облегчения и радости — и отсек турку руку по плечо. Выражение ошеломленного недоумения разлилось по смуглому лицу; мгновением спустя нагрянула боль. Я повернул Поммерса, не обращая внимания на вопли раненого и фонтан крови, и устремился туда, где в последний раз видел Ричарда.

Я срубил конного турка, проскакал мимо запряженной четверкой мулов повозки, лежавшей колесами вверх. Двое животных были целы, одно мертво, последнее стояло со сломанной ногой. Убитый возница лежал, наполовину зажатый, под одним из дощатых бортов. Мимо со свистом и гудением летели стрелы, но выпускавшие их испуганные мамлюки целились небрежно и оказались не готовы отражать атаку. На сколько хватало глаз, сарацины повсюду обращались в бегство.

Появился Торн с окровавленным до самой рукояти клинком. Мы поприветствовали друг друга. Я спросил, не видел ли он короля, и рыцарь указал мечом в сторону моря. Не сговариваясь, мы оба поскакали туда.

Навстречу нам бросилась троица турецких кавалеристов. Мы кинулись на них, скача стремя в стремя. Слепленные из более крутого теста, нежели большинство товарищей, эти трое не отвернули. У двоих имелись копья, у третьего — кривой меч. Расстояние сокращалось, я выбрал противника — крайнего левого. Мы обрушились на них, и сразу сказалось то, что наши кони весили больше. Лошадь моего врага пошатнулась и попятилась; всадник еще старался удержаться в седле, а я уже снес ему полголовы. Я посмотрел направо: Торн срубил острие у неприятельского копья и теперь наседал на турка, а тот, оставшись безоружным, если не считать обломанного древка, лихорадочно пытался выхватить меч. Он не успел — Торн проткнул его насквозь.