Крестоносец

— Я тоже так думаю. — Ее прекрасный лоб пересекла морщина. — Как будто я согласилась бы присоединиться к гарему! Поверь, Ричард прекрасно осведомлен о моем неудовольствии. Как и все в замке, если верить одной из моих придворных дам. По ее словам, я подняла такой крик, что стены Иерусалима должны были обрушиться.

Джоанна явно была довольна собой. Я хмыкнул, забавляясь мыслью, что женщина взяла верх над Ричардом.

— Удивлена, что ты этого не слышал, — продолжила она. — Когда нужно, я ору как ведьма.

— Трудно этого ожидать от столь прекрасной особы. — Я провел пальцем по ее скулам, поражаясь тому, что она могла полюбить меня. Меня!

Ее ладонь коснулась моего лица.

— Ах, Фердия. Что же мне с тобой делать?

Выйти за меня. Я прикусил язык, чтобы не сказать это вслух. Во рту появился медный привкус. Видимо, я скривился — она осведомилась, не случилось ли чего.

Я покачал головой, размышляя. Нет, не стоит снова заводить речь об этом. Ей хватает сил, чтобы поставить Ричарда на место, узнав о его возмутительной затее с Сафадином, но вечно сопротивляться она не может. Он ведь король. Ему предстоит решать, за кого ей выходить замуж. Наслаждайся тем, что ты с ней сейчас, убеждал я себя, ведь этому суждено закончиться. Когда придет день, ты ничего не сможешь поделать.

— Так Сафадин тебя не получит? — спросил я.

— Никогда! — У нее раздувались ноздри. — Я отвела Ричарда в часовню цитадели, и он дал мне клятву на святых реликвиях.

Представив эту картину, я весело фыркнул. Но ссора с королем по-прежнему тяготила меня.

— Он говорил обо мне? Должно быть, еще злится.

— Заявил, что ты — твердолобый ирландец, в котором больше отваги, чем ума. И добавил что-то насчет твоего упрямства и несносного нрава.

— Что ты ответила?

— Согласилась с ним, только и всего. Я ничего не выдала.

Я вздохнул, представляя, как Ричард все еще гневается на меня, не желая внимать рассудку и еще меньше — наводить мосты.

На ее губах появилась улыбка.

— Фердия, он смягчится.

— Откуда ты знаешь?

— Я не успокоюсь, пока этого не произойдет. И затем, мне ли не знать своего брата? Когда он поступает неправильно — как вот сейчас, — то обязательно старается исправить ошибку.

— Надеюсь, что так, госпожа, — сказал я и притянул ее к себе.

Глава 27

Казель-Муайен, ноябрь 1191 года

Темно-серая туча нависла над землей, угрожая дождем. Был День святого Леонарда, шестой от начала месяца, и я кутался в плащ, спасаясь от осеннего холода. Неподалеку от меня Ричард надзирал за постройкой небольшой крепости Казель-Муайен, расположенной в нескольких милях от Яппы и берега моря. Прошло три недели, а мы ни на шаг не продвинулись вглубь страны. Вдобавок, вопреки оптимизму Джоанны, мы с королем так и не помирились.

Я оставался при дворе, нес обязанности наряду с прочими рыцарями, но Ричард не вызывал меня и не проводил со мной время, как, например, с де Бетюном и де Шовиньи в тот самый час, о котором я веду речь. Если наши взгляды встречались, король отводил глаза и не заговаривал со мной — разве что этого нельзя было избежать. То была тяжелая ноша, в чем я часто признавался Джоанне во время наших ночных свиданий. Она всякий раз ласково убеждала меня, что ему следует дать время.

— Он гордец, Фердия. Ему не так-то просто признать свою неправоту.

Оставалось полагаться на ее слово, так как я ничего не мог поделать.

В эту минуту король вел оживленную беседу с рябым каменщиком из Уэльса, что в Сомерсете. Его звали Артур, он служил в жандармах. К услугам Артура прибегали сначала в Арсуре, а затем в Яппе, чтобы исправить вред, причиненный войском Саладина. Здесь, в Казель-Муайене, он тоже понадобился. Эта небольшая крепостца располагалась прямо на пути паломничеств в Иерусалим и могла немало помочь в отражении сарацинских атак. Ричард объявил, что она и лежавший в паре миль Казель-на-Равнине — Абу возмущался, утверждая, что этот замок называется Язур, — должны быть отстроены заново прежде, чем войско пойдет дальше на восток. Мысль была правильной, но задержка вызывала досаду.

Как ему было свойственно, король с головой погрузился в дело, изучая ремесло каменщика. Он часами говорил о способах обработки камня, подъема блоков и так далее, что утомляло меня до слез. Я радовался, что не нахожусь рядом, пока он обсуждает с Артуром, как быстрее всего заделать бреши в крепостных стенах. Коротая время, мы с Торном резались в кости, взяв вместо игорной доски большую обтесанную глыбу гранита.

Я первым заметил тамплиера, во весь опор скакавшего к нам. Из-под копыт коня летели грязь и мелкие камешки. То, как всадник прильнул к его гриве, могло говорить лишь об одном.

— Беда, — сказал я, ощущая одновременно страх и возбуждение.

Ранее тем утром отряд из сотни оруженосцев и жандармов под защитой пятидесяти тамплиеров отправился добывать сено и зерно для коней и вьючных животных. Ушли они как раз в ту сторону, откуда появился всадник.

— Где?

Торн, встряхивая кости, поднял голову.

— Видишь тамплиера? Вон там.

Подумав о Рисе и де Дрюне, я порадовался, что они остались в лагере.