Крестоносец

Ричард позвал капитана и приказал изменить курс. Корабль шел в ту же сторону, что и мы, и в обычных условиях, пользуясь преимуществом в парусности, без труда оторвался бы от нас. Но ветер был слабым и переменчивым, что позволило нам быстро сблизиться с чужаком. Судно, выкрашенное в красный цвет, выглядело величественно. Чтобы не дать поджечь доски зажигательными стрелами, обращенный к нам борт завесили зеленым войлоком. На палубе плотно толпились вооруженные люди, не было видно ни единого купца.

Мы послали к ним галеру, более быстроходную, чем наш корабль, — узнать, кто они и куда направляются. Когда она вернулась, выяснилось, что судно генуэзское, следует к Акре.

Ричард приуныл.

— Я-то надеялся сегодня подраться, — сказал он.

Я заметил матроса с кривым носом, который потихоньку взбирался по трапу, и мотнул головой, давая ему знак проваливать, но тот не обратил внимания. Ну, пеняй на себя, подумал я.

— Сир, — прошептал моряк.

Ричард не услышал.

— Сир, — повторил матрос, уже громче.

Король обернулся. Нахмурился.

Странное дело, но моряк не стушевался.

— Господин, пусть меня убьют или повесят, если это судно не турецкое.

Ричард перевел взгляд с матроса на трехмачтовый корабль, лавировавший в сторону открытого моря.

— Ты уверен?

Он снова посмотрел на кривоносого.

— Да, сир. Я видел, как оно грузилось в Бейруте. Корабль быстро удаляется. Может, послать за ним другую галеру, гребцы которой не станут приветствовать его добрым словом? Тогда мы увидим, что за намерения у тех людей и какова на самом деле их вера.

Искренний тон моряка убедил Ричарда, и он отдал приказ.

Испытывая все большее нетерпение, мы наблюдали, как одна из быстроходных галер рванулась вперед; весла ее поднимались и опускались в строгом порядке. Не успела она приблизиться к чужому кораблю на расстояние выстрела, как на нее тучей посыпались стрелы. Над волнами раздались крики боли. Полетели новые стрелы. На вражеской палубе я различил людей, устанавливавших на корме длинную трубу. Я понятия не имел, что это такое, но король выругался.

— Это для греческого огня, — воскликнул он. — Точно сарацины!

Ранее он уже приказал всем воинам вооружиться, а теперь велел трубить атаку. Гребцы надрывали спины так, как не делали после выхода из Мессины. Галеры по обе стороны от нас не отставали. Всем хотелось первыми вступить в бой. Капитан метался взад-вперед, громко подзадоривая команду. Наш нос взрезал воду, брызги высоко взлетали в воздух. Сверкающие капли осыпали нас бодрящим дождем.

Задача оказалась непростой. Сарацин было так много, а луки их оказались такими мощными, что мы потеряли немало людей. Голубовато-серые языки греческого огня, вырываясь со зловещим ревом, угрожали поджечь любое судно, очутившееся в пределах досягаемости. Это не помешало королю предпринять несколько попыток, но все наши усилия заканчивались неудачей. Мы лишились десяти человек убитыми и вдвое больше ранеными, и, если бы не наши с Филипом щиты, прикрывавшие Ричарда, все могло бы закончиться еще печальнее. Я не раз очищал щит от засевших в нем стрел, Филип проделывал то же самое со своим.

Когда мы показывали утыканные стрелами щиты, Ричард смеялся. Недавний его гнев прошел, он пребывал в приподнятом, боевом настроении. Моряку со свернутым носом пообещали золотую монету, и он пошел прочь, улыбаясь до ушей.

— Божьи ноги, мне хотелось бы сойтись с язычниками в драке, — сказал король. — Но даром терять людей не стоит. Нужно таранить этих дьяволов.

Приказ передавался с галеры на галеру. По сигналу трубы с нашего корабля четыре судна устремились на врага с разных сторон. Приближаясь, мы видели, что палубы судна завалены бочками и мешками с припасами, явно предназначенными для голодавших защитников Акры. Упорствуя до конца, сарацинские лучники стреляли и стреляли, одну из галер язычникам удалось поджечь при помощи греческого огня, но предотвратить неизбежное они не могли.

Удар наш получился мощным, пугающим. Доски скрипели, трещали и разламывались. Воздух наполнился криками. Стонами. Безобидные вроде, но смертоносные щелчки арбалетов. Сыпались стрелы, втыкаясь в наши палубы, щиты, человеческую плоть. Мерзкий смрад греческого огня комом застрял в горле. Когда наши гребцы отвели галеры назад, стали видны зияющие пробоины в борту вражеского корабля, куда жадно вливалось море. Не успели мы отойти на сотню шагов, как тот сильно накренился. Одни сарацины суетились в дикой панике, другие прыгали за борт. Метательная труба была заброшена, рядом с ней полыхали на палубе лужицы греческого огня. Некоторые лучники, опьяненные боем или не страшившиеся скорой смерти, продолжали стрелять по нам. Но прицел, прежде такой точный, сбился. Стрелы падали в волны или вонзались в остов галеры.

Из моря, по приказу Ричарда, удалось выловить всего тридцать пять человек, среди которых многие были высокопоставленными начальниками. Он допросил пленников и, к моему удивлению, распорядился хорошо обращаться с ними.

Воодушевленные первой победой над сарацинами, мы взяли курс на Акру.