Крестоносец

Я начал даже мечтать о союзе с Джоанной, о возможности стать мужем и женой. Однажды ночью я набрался смелости и сказал ей об этом. Лицо ее сделалось печальным. Она приложила палец к моим губам, веля молчать, и шепотом попросила не разрушать то прекрасное, что связывает нас. Сокрушенный, я кивнул и выдавил улыбку, похоронив заветное желание в глубине души. Соблазнительная, как сирена, Джоанна вознесла меня на небеса и вернула обратно, и к тому времени, когда мы закончили, я почти позабыл о своей просьбе.

Почти.

В ночь на третье июля мое ночное отсутствие могло бы оказаться замеченным, не опоздай я тогда к Джоанне. Саладин, хитрый лис, предпринял внезапное нападение на наш лагерь. Вместо того чтобы спешить на свидание к любимой, я был вынужден браться за оружие и сражаться. Турки, впрочем, шли в бой не слишком ретиво, будто исполняли приказ военачальника из-под палки. Мы отогнали врагов к их стану, нанеся им значительные потери.

Уставший, я только скинул доспехи и сразу отправился навестить Джоанну, чтобы извиниться за несостоявшееся свидание. Ее растрогала моя обязательность. Нежно расцеловав меня, хотя я насквозь промок от пота, она велела мне отправляться к себе и как следует выспаться. На следующую ночь, опасаясь нового нападения, я тоже не пошел к ней. Мне удалось заранее известить ее о своих намерениях — мы встретились в шатре Ричарда, что порадовало меня. Как и то обстоятельство, что от воинов Саладина не было ни слуху ни духу. Они усвоили преподанный им урок.

Событием того вечера стало неожиданное появление посольства из Акры. Не кто иные, как начальники гарнизона, Месток и Каракуш — так мы выговаривали их непроизносимые имена, — прибыли с просьбой к двум королям. Они предлагали сдачу при условии, что им разрешат выйти из города с оружием и имуществом. Филиппа это предложение вполне удовлетворило, но Ричард отмел его с порога, заявив, что, уходя, турки оставят Акру голой, как лачуга бедняка. Разочарованные предводители сарацин вернулись назад с пустыми руками, а два короля расстались в ссоре, поругавшись.

Ричарда это мало заботило.

— Филипп — болван. Гарнизон уже стоит на коленях, — заявил он. — Нам нет нужды идти им навстречу. Еще день-другой, и город будет наш. Вот только Филипп готов на все, лишь бы избежать боя, даже когда побеждает!

Объявив, что если поутру он будет чувствовать себя так же хорошо, то возглавит приступ, король удалился.

На рассвете пятого июля я сидел у своего шатра, жуя хлеб с медом. Последний был настоящим чудом — Рис купил его у отчаянного турецкого торговца, пробравшегося в наш лагерь со свежими продуктами. Я ел этот мед каждый день. Доев третий ломтик, я заметил бегущего ко мне пажа. Как я и надеялся, паж передал распоряжение Ричарда — немедленно явиться к нему.

— Король встал, — бодро сообщил розовощекий паренек. — И готов отдать приказ к штурму.

Обрадованный, я растолкал де Дрюна, велел ему сунуть голову в таз с водой и протрезветь, а сам стал снаряжаться к бою. Захватив арбалеты, мы трое — Рис не отставал, так его осчастливила весть о выздоровлении государя, — направились к королевскому шатру. По пути я не отрывал глаз от шатра Джоанны, но надежда увидеть ее не сбылась. У Ричарда ее тоже не оказалось. Народу там собралось битком, шатер гудел от возбужденных разговоров. Я видел де Шовиньи, де Бетюна, великих магистров, Ги де Лузиньяна с братьями, привычное скопище епископов и около дюжины капитанов и чиновников. Фиц-Алдельма нигде не наблюдалось. Видимо, он добывал припасы, так как отвечал за эту часть.

Король, одетый, сидел на кровати. Хотя он потерял много волос, румянец на его щеках был более здоровым, чем накануне, а в глазах появился привычный блеск. Он заметил меня и знаком велел подойти.

— Хорошо выглядите, сир. Я слышал о скором штурме, — сказал я.

— Уши тебя не подвели, Руфус. — Ричард усмехнулся. — Бог даст, сегодня падут несколько городов, может, и Акра окажется среди них. — Он перехватил мой взгляд — от участка стены, подвергавшегося обстрелу наших катапульт, нас отделяло около полумили — и продолжил: — Не переживай, для меня приготовили носилки с шелковым балдахином. Это не по-королевски, вот так идти в бой, но мне нужно хотя бы до места добраться.

Сердце мое наполнилось гордостью.

Воины тоже возликовали, увидев короля. Они разразились приветственными воплями, стоило ему выйти из шатра. Люди выстроились вдоль дороги, по которой он шел. По обе стороны от него шагали придворные рыцари, примерно дюжина, и я среди них. Слышались крики: «Король, король здесь!» и «Ричард Львиное Сердце!».

Кто-то в толпе зычно провозгласил:

— Прибыл самый отважный из королей, лучший воин во всем христианском мире! Теперь пусть исполнится воля Господня!

Вместе со всеми я подхватил клич.

— Руфус!

Я подошел поближе к носилкам, чтобы расслышать слова короля во всем этом гомоне.

— Сир?

— Мне нужно отправить послов к Саладину. Акра скоро падет, и султан это понимает. Перемирие с ним может принести много пользы. Я подумываю снова послать Андре и Балдуина. Поедешь с ними?

— Почту за честь, сир, — сказал я.