Крик горностая

Они вошли в подъезд — обычный подъезд многоэтажного панельного дома, типового. Но явно с довольно дотошной и аккуратной к своим обязанностям управляющей компанией — все двери были снабжены доводчиками, освещение — на датчиках движения, цветы в коридорах и даже диванчики в зоне ожидания, а лифт поднимался плавно и будто был даже рад поработать.

— Какой у вас уютный подъезд, — отметила Аделия скорее для того, чтобы не молчать и развеять довольно гнетущую тишину — Мария выглядела подавленной.

Услышав комплимент Аделии, пожала плечами, отозвалась равнодушно:

— Любые шалости за ваши деньги, вы же знаете…

Аделии стало не по себе.

— Вы хотите сказать, что это их обязанность, — отозвалась она тихо. Кабина лифта остановилась на десятом этаже, двери разъехались. — Но у вас чувствуется, что люди работают с душой…

Мария, пропуская ее перед собой, посмотрела с удивлением:

— «С душой»?.. Какими интересными категориями вы мыслите.

В разговор вмешался Макс:

— Нормальными категориями. Вы ведь дизайнер, для вас такие метафизичные категории должны быть знакомы…

— Да я разве против? — женщина отозвалась совершенно бесцветным голосом. — с душой так с душой, просто от ментов такое странно слышать. Вот и все.

Мария подошла к двери, отперла ее и пропустила гостей в квартиру.

Аделия огляделась: здесь уютно пахло свежим хлебом, заботливо приготовленным обедом и чистотой. Квартира была обставлена без излишеств, но вполне современно и недешево. Дорогие обои, натяжные потолки с необычной линией светодиодных светильников, темно-серый ламинат, плотный и качественно уложенный, мягкая серо-белая гамма и изящные напольные вазы и обилие цветов — все вместе выдавало вкус хозяйки и немалый деньги, вложенные в ремонт. При том, ремонт довольно свежий — так оформлять потолки стали совсем недавно, до этого была несколько иная мода, Аделия это отчетливо помнила, потому что сама хотела сделать ремонт в их с Максом квартире.

— Проходите, — Мария пригласила внутрь, забрала у Макса пакет. — Я сейчас заморозку уберу… Вы в зале размещайтесь.

И она показала на стеклянные двери.

Макс надел одноразовые бахилы, Аделия стянула ботинки, проворчала:

— Чего ты мне не взял?

— Я думал, ты в курсе… Прикинь, как это не эстетично, когда следователь кверху задом ботинки надевает… Еще и лопатки есть не у всех.

— А мне, значит, можно кверху задом, да?

Девушка посмотрела на него с осуждением, Макс улыбнулся:

— У тебя все равно ловчее получается, чем у меня. Природная грация и все такое, — поймав сердитый взгляд жены, согласился: — В следующий раз обязательно возьму и тебе.

Они прошли в гостиную — здесь все тоже было выполнено в серо-белых тонах, отделано серебром, хромом и хрусталем. Очень стильно. Неприметное мозаичное полотно на стене, собранное из квадратных и прямоугольных зеркальных плиток, значительно расширяло помещение, давало ему глубину. Изящные светильники добавляли интерьеру легкость и уют.

— У них же двое детей… Они, что же с родителями не живут? — Макс задумчиво огляделся. — Такое великолепие поддерживать с ребенком довольно сложно, согласись. Все равно бы прорвались какие-нибудь зайчики, яркие подушки или детские рисунки в рамках…

— Вроде бы у Марии с Леонидом двое детей. Холодная какая-то квартира. Будто неживая, — Аделия поежилась и села в кресло.

Зашла Мария. В руках она несла чайник и красивую хрустальную вазочку с печеньем. Поставив угощение на журнальный столик у дивана, достала из серванта чайный сервиз. Ловко подхватила из комода накрахмаленные салфетки, чайные ложечки и быстро сервировала стол к чаю.

— Угощайтесь. Печенье сама пекла… — И не дожидаясь гостей, разлила чай по кружкам и взяла из вазочки печенье. Откусила.

Аделия не могла отделаться от ощущения, что все это Мария проделывает автоматически, что она даже не особо чувствует вкус приготовленного ей угощения.

Макс взял печенье и тоже откусил.

— Мм, великолепно! — громко воскликнул. — У вас золотые руки.

Мария впервые будто бы ожила, посмотрела на следователя внимательно, с некоторой долей сомнения, но Макс восторгался вполне искренне — покушать сладенькое он любил, а домашним печеньем Аделия его не баловала.

— Обычное печенье, мужу пекла.

— Вашему мужу несказанно повезло.

Макс задел — специально или нет — за больное: лицо Марии изменилось, сделавшись пасмурным и растерянным. Губы задрожали. Чашка, которую она держала в руках, соскользнула с блюдца и едва не упала на светло-серый ковер, выплеснув на него горячий напиток. Женщина торопливо подхватила блюдце, выровняла ее.

— Простите…

Схватив салфетку, она принялась тщательно вытирать капли. Макс не торопил ее. Когда женщина, наконец, выпрямилась, спросил:

— Ваша мачеха, Анна Максимовна Ревель… Вы как давно с ней виделись?

— Да на днях. Заходили за ключами от дачи, хотели день рождение Лени отметить с друзьями, — она снова скорбно поджала губы.

Аделия бросила взгляд на Макса, но тот, казалось, не замечал сигналов, продолжал доброжелательно улыбаться.

— Вы не заметили ничего странного?

— Например? — Мария вскинула голову и уставилась на следователя.