Крим-брюле, или Веревочная книга (Libro de cuerda)

Скажем, двоюродный дедушка Ленина, профессор-ихтиолог Веретенников, целиком — за исключением фамилии — выдуман писателем. Однако областью его исследований — скрещиванием карпа и карася — до сих пор занимаются серьезные рыбоводы; издательство Павленкова, якобы напечатавшее книжку профессора о пушкинской Золотой Рыбке, было хорошо известно в России; и даже некто товарищ Бергавинов, участник XV съезда ВКП(б), мельком упомянутый в связи с «методом профессора Веретенникова», действительно в те годы был секретарем Архангельского губкома. И вот уже читатель легко принимает за чистую монету трагическую гибель дедушки-ихтиолога, съеденного бенгальским тигром в экспедиции на берегах Ганга «со всеми карманными часами и кошельком, где лежало 200 рублей серебром и 300 фунтов стерлингов», что конечно же — даже сомневаться не приходится — оставило глубокий след в психике его двоюродного внука.

Ирония на грани издевки (сейчас сказали бы — «стеб»), насмешка, сатира, пародия — вот главные художественные средства писателя в «Веревочной книге». Но, в самом деле, «как писать о России без сатиры?» — спрашивает Горенштейн в публикуемом ниже вступлении к книге. Ведь даже роман «Евгений Онегин», не говоря уже о поэме «Мертвые души», — произведение сатирическое. Да, история России трагична, однако и «по-настоящему смешной анекдот в основе своей всегда трагичен и умен. Пародия же на исторический мемуарный роман, чем явяется эта книга, уж особенно трагична». Чтобы взяться за такую книгу, нужна отвага реформатора Мартина Лютера — богоборца, по мнению писателя, — или пожарного, бесстрашно «разгребающего головешки, пышущие жаром истории». Или Горенштейна — мастера, знающего, что даже легкая «бабочка», выпорхнувшая из-под его пера, не окажется легковесной.

Сюжет другой части книги — «романа-гусеницы», который писатель озаглавил «Крим-брюле», — остается пока неизвестным. В бременском архиве хранится машинописная копия неопубликованной повести Горенштейна «Астрахань — черная икра» (1983); по некоторым сведениям (книга Мины Полянской), этот материал мог быть использован при написании «гусеницы». Можно полагать также, что значительная часть «Крим-брюле» посвящена «времени переломному и смутному» — истории России после краха коммунизма. При оценке столь недавних событий автор неизбежно есть «лицо слишком предвзятое и заинтересованное» — и Горенштейн, якобы для полной объективности, поручает введение к «Крим-брюле» наблюдателю, отделенному от происходящего расстоянием в полтора века. Правда, подвох обнаруживается очень быстро: компиляция цитат из книг и статей А. И. Герцена, написанных в такой же переломный исторический момент — сразу после потрясших Европу революций 1848 года, — оборачивается беспощадной сатирической картиной современности.

О полном содержании последней книги Фридриха Горенштейна читатели и исследователи узнают, когда (и если) удастся завершить расшифровку рукописи. Литературное общество имени Фридриха Горенштейна (Берлин), ставящее своей целью популяризацию творчества писателя, планирует по инициативе председателя общества Юрия Векслера создание международного проекта по расшифровке рукописи романа и подготовке ее комментированного издания. Однако даже в самом лучшем случае было бы слишком смело ожидать появления текста всей рукописи в печати в ближайшее время. Но тем более важно уже сейчас обозначить присутствие романа в русской литературе, и без того обедненной когда-то непубликацией произведений Горенштейна: один только роман «Место» (1976), будь он каким-то чудом издан сразу после написания, мог бы изменить весь тон, а возможно, и уровень тогдашней прозы. В этой связи предлагаемый вниманию читателей журнальный вариант вступления к роману («Avis au lectеur») — по существу, законченного литературно-исторического эссе — позволит, будем надеяться, не только заявить о романе, но и оценить новый, необычный стиль автора.