Криминалистическая идентификация по мысленному образу и особенности реализации ее процессуальной формы

Но определение Н. Г. Шурухнова – шаг вперед по сравнению с указанным, поскольку акцентирует внимание на особенностях способа решения соответствующей задачи. Вместе с тем данному автору не удалось избежать как минимум двух недостатков, характерных для определений его предшественников. Первый – игнорирование требования закона о предъявлении опознаваемого объекта в группе сходных. Второй – нераскрытое применительно к специфике идентификации содержание цели данного действия, ибо установление факта наличия тождества – цель любого идентификационного действия, нацеленного на указанный результат, в том числе при производстве идентификации по материально фиксированным отображениям. Важно и то, что экспертные идентификационные исследования ориентированы также на установления тождества объектов. Кроме того, содержащееся в определении Н. Г. Шурухова указание на «вывод о тождестве или различии» можно отнести к научно некорректным, поскольку понятие сходства предполагает как свою противоположность понятие различия, а не тождества. В свою очередь, понятие установления тождества должно корреспондироваться с другим понятием того же уровня, т. е. с установлением отсутствия тождества. Но тождества чего? Четкого ответа на этот вопрос ни у Н. Г. Шурухнова, ни у подавляющего большинства других авторов мы не находим.

На те же «грабли наступают» и авторы другого определения, в котором говорится об установлении «тождества либо различия объектов»[54]. При этом они не учитывают, что тождество – это высшая степень равенства и объект равен (тождественен) только себе самому, а не другим объектам, что полярной парной категорией для равенства служит не различие, а неравенство, а различию противостоит другое понятие – сходство. Сходство и равенство не являются синонимами. Не принято во внимание авторами последнего, как и многих других определений, что понятие тождества применительно к предъявлению для опознания нуждается в конкретизации и наполнении его адекватным данному случаю содержанием.

Того же порядка ошибки и неточности обнаруживаются при анализе следующего определения. «Предъявление для опознания как следственное действие производится с целью установления тождества, групповой принадлежности или различия объекта, предъявленного опознающему, который сравнивает его с мысленным образом, сохранившимся в его памяти»[55].

Это определение скорее подходит к идентификации по мысленному образу, осуществляемой непроцессуальным путем, ибо в нем речь идет о предъявлении для опознания одного объекта. Кроме того, размытой оказалась цель предъявления для опознания, не показано, что следует понимать под различием объекта, отсутствует указание, для чего производится сравнение объекта и с каким мысленным образом (при производстве любого следственного действия во всех случаях следователь что-то сравнивает с определенными мысленными образами, хранящимися в его памяти).

Особое внимание нужно обратить на такой застарелый, до сих пор не изжитый недуг, как указание на направленность предъявления для опознания не только на установление тождества, но и на установление групповой принадлежности объекта.