Криминальный диагноз

— Вряд ли. Им ведь главное — бабки. Скорее всего, они позвонят в банк и спросят, открывались ли сейфы. По телефону такие вещи не говорят. Их попросят подъехать с карточками… — Наталья развела руками, предлагая мне закончить этот душераздирающий сюжетец.

— Ну, и подъедут, — не сообразил я, где тут собака зарыта. — И что дальше?

— А дальше они предъявят карточку от сейфа с твоим гонораром, который мы трогать не станем, и… карточку от того сейфа, который я сниму накануне! Его я тоже обещаю не тревожить.

Наталья была счастлива, что придумала такую комбинацию, но я пока не считал ее гениальной.

— Но от меня-то они не отстанут! — напомнил я ей печальную истину.

— Верно. Но они будут считать, что деньги на месте! — Наталья даже начала приплясывать от возбуждения. — Им и в голову не придет, что их кинули! В крайнем случае, они заберут свои деньги назад через месяц. Пятьсот тысяч — предъявив договор, а шестьдесят тысяч — предъявив тебя. Они поверят просто потому, что не будут видеть никакого смысла в этой комедии. С их точки зрения, ты ничего не приобретаешь и не можешь приобрести. Так какой тебе смысл дразнить гусей и нарываться на неприятности?!

— А если они не поверят в мою амнезию?

— Но ведь в зоне поверили? А там — сам говорил — симулянтов раскусывают сахарными щипцами! Как сыграешь.

— Почему нельзя просто слинять?

— Олег, мы не сможем кататься взад-вперед по стране на твоей машине. Они засекут нас через ГАИ. У них же все схвачено. Одежек, милый, тебе придется потянуть время! Я буду за тебя молиться, буду кулаки держать…

— Да, но как я от них отвяжусь? Они же не отойдут от меня ни на шаг, пока не вернут деньги!

— А ты «вспомнишь», где карточки. Отдашь им мою вторую и свою. Нам придется встретиться, чтобы я отдала тебе их. Опасно, если они будут у тебя. Они могут найти их сами. Ты приедешь как бы провожать меня в аэропорт, и я незаметно передам тебе их. Только отдать следует вечером, когда банк будет закрыт, а до утра тебе нужно линять. До шести утра, потому что в семь тебе нужно быть на вокзале и сидеть в поезде «Москва — Варшава». Мы купим тебе тур. Документы лучше сразу оставить в камере хранения…

— Подожди, — перебил я ее, еще не зная какой из тучи вопросов, роившихся в голове задам первым.

Глава VIII

Валдис клюнул. Так мы решили, хотя, если честно, до сих пор меня гложут сомнения, кто у кого на крючке. Я никак не мог отделаться от чувства, что где-то мы допустили просчет, чего-то недоучли. Знаете, интересное такое чувство. У меня было так, когда я сдавал вступительный по математике. Отдаю конверт с работой, а у самого сосет под ложечкой — что-то не так. То ли слишком быстро все удалось, то ли еще что… В общем, решил я все, но почти все неправильно. Получил трояк…

Так вот, возвращаясь к нашим баранам.

Солнечным днем мы вошли в двери «НАБО-Банка». Оформили документы, положили деньги в сейфы. Как мы и предполагали, Валдис настоял, чтобы одну карточку на выходе я передал ему.

Идем к выходу. Я нахожу глазами Наталью. Она стоит возле банкомата, невозмутимая, как английский гвардеец, в строгом деловом костюмчике, так что непонятно со стороны, клиент она или сотрудница банка. Я понимаю, что шансов передать ей карточку — мы условились, что я уроню ее, проходя мимо банкомата, — никаких. Все на виду, рядом Валдис и его адвокат. Упав на мраморный пол, карточка звонко ударит о камень… Нет, это невозможно. Мы пропали!

Тем не менее прохожу возможно ближе к банкомату, вырываюсь из нашей группы чуть вперед, но все бесполезно: так меня еще лучше видно.

Краем глаза замечаю, что автоматические двери не открываются передо мной: прижимаясь к банкомату, я слишком взял влево. Но вот они ожили и двинулись в стороны. На ходу оборачиваюсь к Валдису, открываю рот, якобы чтобы сказать что-то, и успеваю врезаться в край створки двери.

Я старался создать видимость сильного удара. Все получилось как надо. Я даже переборщил: стукнулся так, что в глазах потемнело.

Картинно падаю на пол.

Ко мне бросились Валдис с адвокатом, курьер, охранники, какой-то менеджер. Все начали щебетать и спрашивать меня, как я. А я обвел их мутным взглядом и промычал что-то нечленораздельное. Изобразил нокдаун, но они, кажется, этого не поняли.

Наталья протиснулась между охранником и курьером и протянула мне платок. Умница! Я вытер губу, оставляя на белом шелке розоватую полоску, и возвратил, подложив под ткань карточку. Наталья исчезла из поля зрения.

Кругом бардак. Адвокат Валдиса лаялся с менеджером из-за неисправной двери, Вал-дис торопил всех, охранники и курьер пытались поднять меня и поставить на ноги. Я симулировал сумеречное состояние: ничего не понимаю, никого не узнаю. Старался изо всех сил, чтобы выглядело правдоподобно. Как-то я наблюдал такое у одного эпилептика в больничке. Если бы я знал, что подобный опыт когда-нибудь пригодится, смотрел бы внимательнее.

Но, кажется, Валдис абсолютно не разбирается в психиатрии. Его совершенно не впечатлил мой спектакль. Вместе с телохранителем они довольно невежливо подняли меня с пола и почти поволокли к выходу.