Криптономикон

Желание Уотерхауза вскрыть сейф никак не связано с задачей подразделения 2702, его собственными обязанностями или даже стремлением скорей разгромить фашистов. Просто Лоуренс Притчард Уотерхауз не может иначе. Это императив, его, как приказы, не обсуждают. На тележке, мчащейся по натянутому тросу, под ветром и дождем, с развороченными рукою и головой, не зная, доберется до корабля или рухнет в бездну, он еще помнил нервными окончаниями пальцев бесконечно малое дрожание диска под жидким месивом. Пока Енох Роот штопал его на борту сторожевика, Уотерхауз мысленно прикидывал, как может быть устроен сейфовый замок. А когда остальные бойцы подразделения 2702 без задних ног повалились на койки, в гамаки и спальные мешки на полу домовой церкви Йглмского замка, Уотерхауз, в бинтах и с рукой на перевязи, отправился по коридорам благоустроенной части замка в поисках бритвенных лезвий и куска графита.

Бритвы он находит в мусорном ведре, графит крадет из каморки, в которой Гхнкс держит гальванический люцифер. Все это, вместе с бруском канифоли и паяльной лампой, относит в домовую церковь. Рядовой и сержантский состав разместился, как пристало морякам, в нефе, что по-гречески означает «корабль». Офицеры – в трансепте. Чаттан занял весь южный придел, Уотерхауз, Роот, лейтенанты британских ВДВ и МПФ США подвесили койки в северном. Малая толика немереных запасов брезента отделяет алтарь, святая святых, где когда-то пребывали Тело и Кровь Христовы. Теперь там стоит «халликрафтерс» модели S‑27, пятнадцатиламповый супергетеродиновый приемник со сверхсовременными лампами-желудями, который ловит УКВ в диапазоне от 27 до 143 МГц и принимает АМ, FM и радарное излучение. Еще у него есть измеритель уровня сигнала, который был бы полезен, занимайся они и впрямь высокочастотной радиопеленгацией.

За брезентом горит свет, на стуле перед алтарем храпит морской пехотинец. Уотерхауз будит его и отправляет спать. Морпех пристыжен: он должен был бодрствовать и убедительно крутить антенну.

Сам радиоприемник практически не используется; его включают, когда входит посторонний. Все деревянные финтифлюшки с алтаря (если когда-то и были) уничтожены огнем, сгнили или растащены острозубыми скрргами на строительство гнезд. Остался прямоугольный базальтовый монолит, совершенно ровный, если не считать следов тёски. Идеальная подставка для сегодняшнего эксперимента.

Уотерхауз, с ущербом для поясницы, водружает сейф на алтарь. Сейф цилиндрический, как отрезок орудийного ствола. Уотерхауз ставит его на попа: круглая дверца с круглым диском смотрит в потолок, словно незрячий глаз; радиальные риски – точь-в-точь радужка.

За диском – механизм, который приводит Уотерхауза в бешенство. Каким-то образом вращая диск, он должен добиться такого положения, в котором дверца откроется. Вот, собственно, и все. То, что дверца до сих пор не открыта, – личное оскорбление. Чем крохотный – меньше кубического фута – объем внутри сейфа отличен от пространства, в котором Уотерхауз перемещается без помех? Что там, черт возьми, такое?

Канифоль похожа на плохой янтарь, пузырчатый, но все равно красивый. Уотерхауз зажигает горелку и проводит пламенем по краю бруска. Канифоль размягчается, плавится, капает на крышку сейфа, рядом с диском, образуя лужицу размером примерно с серебряный доллар.

Уотерхауз быстро погружает в нее лезвия опасным краем вверх, параллельно, на расстоянии чуть меньше дюйма, и придерживает их, пока холодный металл не выпьет тепло и канифоль снова не затвердеет. Он подложил зубочистки, чтобы тупые края не касались металла и не получился контакт.

Он припаивает к лезвиям проволочки и тянет их через алтарь к рации. Берет кусок графита, кладет на лезвия, как перемычку.

После этого снимает с приемника заднюю панель и начинает ковыряться внутри. Поменять надо не так и много: он хочет сделать устройство, которое преобразует электрические импульсы в звук и направляет в наушники, что, собственно, и делает приемник. Однако источник сигнала уже не передатчик на немецкой подлодке, а ток, идущий по проводу в левое лезвие, по графитовой перемычке в правое лезвие и обратно по другой проволочке.

Чтобы все это заработало, требуется определенное время. Всякий раз, упираясь в очередной тупик, Уотерхауз начинает звереть. Тогда он встает и крутит антенну, якобы ища немецкую подлодку. Тем временем его осеняет, и он возвращается к работе.

Примерно на рассвете он слышит визг в наушниках – бакелитовых чашечках, соединенных приспособлением, похожим на примитивный хирургический инструмент. К приемнику от них тянутся перекрученные черная и красная проволочки. Уотерхауз убавляет громкость и надевает наушники.

Он кладет палец на сейф и слышит неприятный гул в ушах, проводит по холодному металлу и слышит скрежет. Любая вибрация заставляет дрожать графитовую перемычку, замыкая и размыкая цепь, модулируя ток. Лезвия и графит – это микрофон, и микрофон работает даже слишком хорошо.