Кристалл времени

В комнате не было ничего необычного. Подобное я видел и раньше. Медицинская палата, самая обычная. Уютная и одноместная. В ней, кроме меня, больше никого не было.

Я лежал у голой стены на довольно жесткой кровати, сверху прикрытый легкой простыней. Слева от меня находилось распахнутое окно, сквозь которое во всю светило солнце и врывались пение птиц и летняя свежесть. Определенно, за окном было лето. Но я твердо помнил, что еще вчера была осень. Помнил мелкий, надоедливый дождь, лужи на асфальте, хмурые лица прохожих, прятавшихся под зонтами…

Я встал и подошел к окну. Меня обдало легким ветерком, дунувшим навстречу, и охватило летней истомой, будоража заспавшиеся чувства. Внизу, под окном, раскинулся просторный, засаженный высокими деревьями, двор, кое-где изрезанный вымощенными булыжником дорожками, по которым изредка проходили люди в белых халатах. Итак, я в больнице. В больнице?

Вернувшись в кровать, я снял куртку от пижамы и осмотрел себя. Никаких повязок. Никаких ран. Только на левой стороне груди, в области сердца, обнаружил крохотный, едва заметный рубец. Раньше его не было. Но он выглядел таким старым, что я невольно напряг память, пытаясь отыскать в ее закутках сведения о травме, оставившей мне в подарок этот рубец.

Странно, но я абсолютно ничего не помнил, в том числе и то, каким образом очутился в больнице. Память хранила обрывки смутных образов: какой-то вокзал, оборванец, милиция и странное чувство тревоги. Но ярче всего перед глазами стоял образ рыжеволосой девушки. Я не помнил ее имени, но был уверен в том, что любил ее.

Мои размышления прервала медсестра, довольно хорошенькая и аппетитная в своем узком, облегающем пышущее здоровьем тело, халатике. Она вошла в неслышно отошедшую в сторону дверь, толкая перед собой столик на колесах, заставленный блюдами, накрытыми блестящими металлическими крышками. Хорошо, что я успел перед самым ее появлением натянуть на себя пижаму.

— Доброе утро, — сказала она таким тоном, будто общалась со мной так каждое утро. — Как вам спалось?

— Спасибо, хорошо, — осторожно ответил я, усевшись на самом краешке кровати.

Медсестра подкатила столик к кровати, обошла его и велела мне закатать рукав. Когда я исполнил ее просьбу, она ткнула мне в предплечье какой-то странный прибор, похожий на электронный тонометр. Я не почувствовал никакой боли. Медсестра взглянула на зажегшийся на приборе экран и буднично заключила:

— Давление в норме, температура тоже.

Потом она заглянула мне в глаза, оттянув книзу мои веки, и попросила показать язык. Я все проделал в точности, за что был удостоен ее похвалы.

— А теперь ешьте, — сказала она, — вам необходимо подкрепиться.

Желудок в самом деле напоминал о своем существовании, но прежде я выпросил разрешение сходить освежиться. Медсестра милостиво ответила согласием и даже вызвалась меня проводить. Санузел располагался прямо у меня в палате, за тонкой ширмой, предупредительно отъезжающей в сторону так же, как и дверь.

Отчего-то прыснув в кулак, девушка со смехом посмотрела на меня и оставила наедине с обычными предметами интерьера подобных заведений. Когда я вышел, она все еще продолжала смеяться взглядом. Я почувствовал себя неловко.

— Скажите, а в какой больнице я нахожусь? И что со мной произошло? Я ничего не помню…

Улыбка тут же исчезла из ее глаз. Она открыла крышку с одного из блюд и велела:

— Все вопросы потом. Сейчас вам надо подкрепиться. Ешьте.

Я с изумлением уставился на крохотную горошину серого цвета, одиноко застывшую в центре огромного тефлонового блюда.

— Издеваетесь? — спросил я. — Разве этим можно насытиться? К тому же, что это? Боб?

Чертики смеха вновь заплясали в глазах медсестры. Похоже, она откровенно забавлялась, общаясь со мной. Я же не видел ничего смешного в том, что делаю и что говорю. На мой взгляд, мое замешательство можно было понять. А с ее стороны было бы не лишним добавить немного почтительности и снисхождения. В конце концов, я был пациентом.

— Нет, это не боб. Это специализированный усовершенствованный ЭГП-313.

— ЭГ… что? — не понял я, с сомнением разглядывая горошину.

— Эфирно-генетический продукт, — расшифровала она с таким видом, будто только умственно отсталые люди могли этого не знать. — Последняя разработка ученых.

В ее словах было столько важности, что я решил довериться ей и сунул горошину в рот. Увидев это, она восторженно захлопала в ладоши.

— Ой, вы такой забавный, — восхищалась медсестра, от восторга даже подпрыгивая на месте. — Никогда прежде мне не доводилось встречать такого юмориста.

Лично мне казалось, что ничего остроумного и юмористического в моих действиях нет. Я лишь следовал ее советам. А горошина, черт бы ее побрал, оказалась такой твердой, что чуть не сломала мне зуб.

— Немедленно выплюньте, — потребовала медсестра, и я охотно выполнил очередное ее приказание. — Хватит шутить. У меня, кроме вас, еще два пациента на этаже. Мне тут с вами задерживаться некогда. Заказывайте завтрак, и я пойду.

— Принесите два яйца всмятку, бутерброд и чашку кофе.